История

Как донести до своего внука, родившегося не в России,  историю его рода? Как пробудить интерес к огромному пласту культуры, представленной в основном в виде семейных архивов, журналов, бумажных книг (изданных зарубежной русской диаспорой, как правило, на русском языке ограниченным тиражом), если современное поколение уже перешло на электронный формат поглощения информации и русский язык для многих давно перестал быть родным. Еще совсем недавно проблема разрыва поколений в рядах Русского Зарубежья казалась неразрешимой. Но время не стоит на месте. Сервис Google  сегодня позволяет мгновенно переводить веб-страницы на 130 языков. Главное, чтобы эта ваша страница была создана и размещена в интернете. Вот для этой цели мы и создали UNITING GENERATIONS. Участником этой некоммерческой организации может стать любой, кто захочет рассказать внукам (и не только им) Свою историю.

Быховские узники пользовались полной внутренней автономией в пределах стен тюрьмы. Ни Верховная следственная комиссия, ни представитель Совета — Либер, ни комиссары Вырубов и Станкевич, посещая тюрьму, не делали никаких посягательств на изменение внутреннего режима. Создавалось такое впечатление, будто всем было очень неловко играть роль наших «тюремщиков».

27 августа Керенский поведал стране о восстании Верховного главнокомандующего, причем сообщение министра-председателя начиналось следующей фразой: «26 августа генерал Корнилов прислал ко мне члена Государственной Думы В.Н. Львова с требованием передачи Временным правительством всей полноты военной и гражданской власти, с тем, что им по личному усмотрению будет составлено новое правительство для управления страной».

«Временное правительство» – этот фетиш, который так крикливо и лицемерно оберегался Керенским от притязай Корнилова, «дерзнувшего предъявить Временному правительству требование передать ему власть», было им распущено и отстранено от участия в государственном управлении. «Дерзать», следовательно, можно было только Керенскому.

Отчего же Европа осталась недвижною? Не захотела или не смогла двинуться? Страшный вопрос. Наш страх за Европу – страх за себя, за свое. «Моя Европа», – говорил Чаадаев. «У нас две родины – наша Русь и Европа», – говорил Достоевский. Европейцы в Европе – англичане, итальянцы, французы, немцы; только русские – европейцы всемирные. Гениальною особенностью Пушкина, самого русского из русских людей, Достоевский считает эту способность ко всемирности, «всечеловечности», к чудесным перевоплощениям, вхождением русской души в души всех других народов. Слабость нашего национального чувства, ныне столь роковая для нас, может быть, и зависит от этого чрезмерно напряженного чувства всемирности. У нас две родины, наша Русь и Европа; одну мы уже потеряли; что если потеряем и другую? Вот наш страх.

Как донести до своего внука историю его рода? Как пробудить интерес к огромному пласту культуры, представленной в основном в виде семейных архивов, журналов, бумажных книг (изданных, как правило, на русском языке ограниченным тиражом), если современное поколение уже перешло на электронный формат поглощения информации и русский язык для многих давно перестал быть родным. Еще совсем недавно проблема разрыва поколений в рядах Русского Зарубежья казалась неразрешимой. Но время не стоит на месте. Сервис Google  сегодня позволяет мгновенно переводить веб-страницы на 100 языков. Главное, чтобы эта ваша страница была создана и размещена в интернете. Вот для этой цели мы и создали UNITING GENERATIONS. Участником этой некоммерческой организации может стать любой, кто захочет рассказать внукам (и не только им) Свою историю.

Широкое обобщение слагаемых сил революции в две равнодействующие – Временное правительство и Совет – допустимо в известной степени лишь в отношении первых месяцев революции. В дальнейшем течении ее происходит резкое расслоение в среде правящих и руководящих кругов, и месяцы июль и август (1917, ред.) дают уже картину многосторонней междоусобной борьбы. Иногда только, в дни серьезных потрясений происходит вновь дифференциация, и вокруг двух борющихся сторон собираются самые разнородные и зачастую политически и социально-враждебные друг другу элементы. Так было 3 июля (восстание большевиков) и 27 августа (выступление Корнилова).

Воспоминания Молчанова «Последний белый генерал» на английском языке впервые были опубликованы университетом в Беркли (США) в 1972 г. В России в 2012 г. (сост. – Л.Ю. Тремсина). Основу книги составляет многочасовое интервью генерала Молчанова – его устные воспоминания, записанные на магнитофон Б. Рэймондом (Романовым), сотрудником библиотеки Калифорнийского университета в Беркли в 1970 г. Редкие архивные материалы и фотографии из личного архива сына автора и Музея русской культуры в Сан-Франциско после оцифровки книги теперь доступны всем пользователям интернета.

Воспоминания Молчанова «Последний белый генерал» на английском языке впервые были опубликованы университетом в Беркли (США) в 1972 г. В России в 2012 г. (сост. – Л.Ю. Тремсина). Основу книги составляет многочасовое интервью генерала Молчанова – его устные воспоминания, записанные на магнитофон Б. Рэймондом (Романовым), сотрудником библиотеки Калифорнийского университета в Беркли в 1970 г. Редкие архивные материалы и фотографии из личного архива сына автора и Музея русской культуры в Сан-Франциско после оцифровки книги теперь всем пользователям интернета. 

Дмитрий Мережковский активно разрабатывал теорию символизма: «В поэзии то, что не сказано и мерцает сквозь красоту символа, действует сильнее на сердце, чем то, что выражено словами. Символизм делает самый стиль, самое художественное вещество поэзии одухотворенным, прозрачным…».

Когда царская власть пала, в стране, до созыва Учредительного собрания, не стало вовсе легальной, имевшей какое-либо юридическое обоснование, власти. Это совершенно естественно и вытекает из самой природы революции. Но люди, добросовестно заблуждаясь или сознательно искажая истину, создали заведомо ложные теории о «всенародном происхождении Временного правительства» или о «полномочности Совета рабочих и солдатских депутатов», как органа, представляющего якобы «всю русскую демократию».

31 марта (13 апреля н.с.) 1918 года при штурме Екатеринодара погиб первый Главнокомандующий Добровольческой армией генерал от инфантерии Лавр Георгиевич Корнилов.

Мое показание, в силу фактических обстоятельств дела, было совершенно кратко и сводилось к следующим положениям: 1) все лица, арестованные вместе со мною, ни в каких активных действиях против правительства не участвовали; 2) все распоряжения, отдававшиеся по штабу в последние дни, в связи с выступлением генерала Корнилова, исходили от меня; 3) я считал и считаю сейчас, что деятельность Временного правительства преступна, и гибельна для России; но тем не менее, восстания против него не подымал, а, послав свою телеграмму №145, предоставил Временному правительству поступить со мной, как ему заблагорассудится.

Когда читаешь мемуары участников событий 1917 года в России, все время ловишь себя на мысли: «Неужели опять все повторится?» Антон Иванович Деникин* оставил яркий след в отечественной истории не только как боевой генерал, участник трех войн начала XX столетия, но и как талантливый писатель, мемуарист, поведавший современникам и потомкам о драматических событиях, активным участником которых ему довелось быть. Современный читатель, живущий в эпоху новой русской смуты, при чтении этих мемуаров будет поражен сходством исторических и политических коллизий. Продолжаем публиковать в сокращенном варианте некоторые главы из 1 тома «Очерков русской смуты» А.И. Деникина («Крушение власти и армии. Февраль-сентябрь 1917)».