Ещё раз о русской национальной идее (2)
Продолжение.
Начало в №279(12), декабрь 2023
В христианскую эпоху важнейшей необходимостью для человечества стало сохранение и всеобщее утверждение полноты Христовой Истины. Уже не отдельный этнос, но народ Божий, Новый Израиль, Церковь, в которой едины перед ликом Божиим и бывший язычник (еллин) и бывший иудей, – вот кто был теперь призван служить этой идее. Однако в ходе истории от такого единства отделилась часть соблазнённого церковного народа, и ответственность за Истину сосредоточилась в Восточной Церкви. Около четырёх веков эту ношу несла на себе Византия, но и она пала, ослабевшая изнутри и сокрушённая внешними враждебными силами.
И вот тогда обнаружилось, что основную тяжесть ответственности за судьбы Православия должна взять на себя та земля, которая недаром получила название Святой Руси. Ещё раз скажем, что это название обозначает вовсе не всеобщую святость русских людей, но сознавание ими идеала святости как высшей ценности, которой призван служить человек и весь народ. (Давно замечено, что это уникальное явление в мировой истории, ибо и в голову никому не могла придти идея ни святой Франции, ни, допустим, святого Китая, ни уж, тем более, святой Америки – а Святая Русь была.) Нация ощутила себя избранной, и избранность эту свою поняла не как залог будущего мирового господства или наиболее выгодного места возле сладкого пирога, но – повторим и повторим – как еле подъёмную тяжесть сугубой ответственности за дело Христово. Национальная предназначенность к тому вскоре отпечатлелась в идее Москвы – Третьего Рима. Эта идея не есть продукт национального чванства, как трактуют лукавые противники Православия, но отражение трагического сознавания, что конечные судьбы мира скрестились с судьбою Руси, и не на кого будет переложить ответственность, ибо «четвёртому Риму – не быть».
Именно в сопряжении с этой идеей можно осмыслить то место из апостольского Послания, которое так привлекает ныне многие умы:
«Ибо тайна беззакония уже в действии, только не совершится до тех пор, пока не будет взят от среды удерживающий теперь. И тогда откроется беззаконник, которого Господь Иисус убьет духом уст Своих и истребит явлением пришествия Своего, того, которого пришествие, по действия сатаны, будет со всякою силою и знамениями и чудесами ложными, и со всяким неправедным обольщением погибающих за то, что они не приняли любви истины для своего спасения» (2 Фес.2,7-10).
В этих словах – квинтэссенция христианской исторической концепции. Две силы определяют мировое развитие – Истина Божия и апостасия, богоотступничество. Действие апостасийных беззаконных сил слишком явно ощущается ныне. Удерживающий – несомненно Православие и та сила, что связана с хранением этого животворящего начала истории человечества. Такою силою в разные эпохи мог быть Император Византии или русский Государь (не просто как конкретная личность, но как персонификация удерживающего), ныне это Русская Церковь, составляющий её народ Божий.
Обозревая историю нашу, мы можем назвать много случаев, когда народ русский, хотя бы в части своей, изменял своей предназначенности, забывал собственную национальную идею. Промыслом Божиим мы были не раз наставляемы на истинном пути – и явлением великих чудес, и словом и делами великих святых наших, и тяжкими испытаниями. И важно: тогда народ победно выходил из бедствий, ниспосланных ему, когда, пренебрегая всеми суетными стремлениями, он возносил над всеми ими сокровище дарованной ему веры, Православие. Недаром Достоевский называл русским решением вопроса необходимость и возможность поставить правду выше собственной корысти. «Правда выше России», – писал он, разумея правду Христову. То есть: Божие выше кесарева.
Осмысляя историческую предназначенность русского народа, Достоевский выразил это идеально ёмко и точно:
«Не в Православии ли одном сохранился Божественный лик Христа во всей чистоте? И может быть, главнейшее предызбранное назначение народа русского в судьбах всего человечества и состоит лишь в том, чтоб сохранить у себя этот Божественный образ Христа во всей чистоте, а когда придёт время, явить этот образ миру, потерявшему пути свои!»
Вот национальная идея народа русского. Всё остальное – историческая суета, на путях которой мы не преуспеем, будем блуждать, пасомые тайной беззакония, слепо служа её вожделениям. Да это уже и не абстрактное гадание, а отчасти живая практика последних лет русской истории. Назначение России – нести в себе удерживающее начало и противостоять тайне беззакония. Ибо в том решаются судьбы мира.
Однако сразу возникают два жестоких вопроса: нуждается ли ныне остальной мир в том сокровище, какое мы ему можем явить? И: соответствуем ли мы сами чистоте этого сокровища?
Конечно, в полноте Христовой Истины нуждаются все. Но сами-то нуждающиеся сознают такую нужду свою? Кажется, вовсе нет. О нехристианских народах и говорить не будем: о каком Христе можно говорить, например, исламистам, которые самоё жизнь обещают сохранить только в обмен на отказ от Него? Те же народы, какие традиционно именуются христианскими, от полноты Христовой отошли ещё на рубеже первого и второго тысячелетий, а ныне и вовсе возгласили наступление постхристианской эпохи, то есть времени утверждения «общечеловеческих ценностей» (по сути – откровенно апостасийных) и отвержения христианства как чего-то обветшалого, уходящего безвозвратно в прошлое.
Остатки христианских конфессий уже умаляются числом. Качество же религиозной жизни, особенно в протестантской среде, порою наводит изумление. Там в некоторых храмах под негритянский рок причащаются; и уже однополые браки благословляют, видя в том нечто в высшей мере прогрессивное.
Сознают ли русские люди в полноте свою национальную идею? Что мыслит о том интеллигенция, которая сама в себе видит национальную элиту, мозг нации? Что в этом мыслительном органе народа происходит?
Часть западнически настроенных русских интеллигентов осмысляет национальную идею как необходимость скорейшего растворения в процессе глобализации, присоединения к общечеловеческим ценностям, то есть к полному обезличиванию нации, хотя большинство из них до этого крайнего, но неизбежного логического вывода не дерзает дойти. Разумеется, ни о каком Православии они и слышать не хотят, являя несомненную аллергию на само это слово. В Православии они видят прежде всего покушение на собственную свободу, которая на деле есть лишь свобода греха, свобода находиться в рабстве у собственной корысти, свобода делать мерзости и видеть при том в мерзости добродетель.
Продолжение следует
Дунаев Михаил Михайлович
Для получения контактных данных
(email, телефон и адрес),
зарегистрируйтесь