Достоевский и Ницше о Боге и безбожии (2)
Если Бога нет, то все дозволено
Ф.М. Достоевский
Эта статья была написана в 1996 г. студентом третьего курса философского факультета МГУ. О Ницше наша молодежь много наслышана, о нем часто говорят и спорят. Его афоризмы питают пафос самоутверждения личности, внутренней силы, стремления к власти над обстоятельствами и людьми, права на эгоизм. Достоевский знал то, о чем думал Ницше, знал и более того. Как заметил А. Эйнштейн: «У Достоевского все есть». Но отечественного мыслителя у нас знают много меньше. «Болезненный какой-то и о болезненном писал»… А ведь именно Достоевскому принадлежит постижение глубочайших основ душевного и духовного здоровья.
В.Н. Шердаков, доктор философских наук
Алексей Скворцов
Меня Бог мучит.
Ф.М. Достоевский
Продолжение.
Начало в №279(12), декабрь 2023
Любые попытки обрести смысл жизни обречены разбиться о «ничто», о понимание неизбежности близкой смерти. «Не буду и не могу быть счастлив под условие грозящего завтра нуля», – говорит один из самоубийц-безбожников, монолог которого приводит Достоевский. Даже служение человечеству не даст нам успокоения, ибо все люди конечны, и, вероятно, человечество когда-нибудь исчезнет в результате «любви» к нему очередного безумца. Зачем же служить ему, если это все равно не спасет его от гибели? И даже если допустить, что лет через миллион люди все-таки устроятся гармонично в «правовом обществе», то умерший миллион лет назад даже не узнает об этом.
Прийти в отчаяние здесь есть от чего, и самоубийство логическое может превратиться в настоящее – таких случаев много… Как же защитить себя от бессмыслия? Достоевский видит выход в признании действительного бессмертия души. Если мы будем верить, что земным существованием жизнь не оканчивается, то и любовь к людям становится возможной.
Достоевский сам называет данное утверждение «голословным», т.е. не обоснованным строго логически (как можно рационально обосновать бессмертие души?), но, похоже, тут присутствует нечто большее, чем логика. Вопрос стоит определенно: сможем ли мы поистине жить без признания бессмертия души? Можно ли назвать жестко ограниченный во времени отрезок земного существования жизнью? Наверное, это понятие включает в себя нечто большее, а именно наполненность нашего существования смыслом, т.е. пониманием, что живем мы не зря, не случайно. Но как может быть неслучайным единичное явление меня в мир по капризу природы? Пусть даже человек – закономерное природное явление, но природы только земной, есть ли люди где-нибудь в бесконечной вселенной – неизвестно. Получается, что человечество случайно, т.е. опять же бессмысленно. Если же мы предположим бытие разумных существ во всей вселенной, то почему, не ограничивая жизнь пространственно, мы ограничиваем ее временно? Это непоследовательно… Смысл может быть только в вечной жизни, и когда осознание вечности наполнит наше существование, тогда мы обретем смысл.
Кто более будет дорожить жизнью: уверенный в конечности своего существования или верующий в бессмертие души? Конечно же, первый: живем мы один раз, и поэтому надо и просуществовать подольше, и успеть побольше получить всяческих благ. Но стремящийся успеть пожить до смерти в отчаянии будет метаться от одного образа жизни к другому и, не испробовав в итоге ничего, быстро отчаится обрести смысл. Судорожная попытка в короткий срок найти его оборачивается не желанной целью, а, наоборот, потерей надежды обрести полноту бытия.
Иначе поведет себя второй персонаж. Он не станет цепляться за земную жизнь, будучи уверенным, что за ней последует иная. Такой человек может пожертвовать собой ради утверждения жизни против смерти, ибо ценит не только свою, но и любую жизнь. Смысл он будет искать не спеша, отличая нравственное поведение от безнравственного, т.к. понимает, что в следующей жизни, вероятно, придется отвечать за эту, а бессмертие вовсе не гарантирует полноту жизни. Ее надо заслужить бескорыстными, самоотверженными поступками.
Рассмотренные нами типы людей во многом идеальны. На самом деле мало кто делает выводы из бессмертия души: спокойное и однообразное существование не располагает к этому. Достоевский полагал, что только в страдании человек может задуматься о своем предназначении и постичь его. Мы не рождены для счастья, его, как и полноту жизни, надо заслужить бескорыстной любовью к людям. Возможна ли она в мире? Достоевский бы ответил: возможна, если есть Бог; Ницше бы ответил: невозможна и не нужна. Оба они прожили жизнь, полную страданий, как физических, так и душевных. Поэтому стоит обратить внимание на то, как решали проблему Бога и какие выводы из нее для жизни делали два величайших страдальца.
Как мы уже отмечали, вопрос о бытии Бога Достоевский считал главным в нашей жизни. «…Вопросы о том, есть ли Бог и есть ли бессмертие… первые вопросы и прежде всего», – говорит Алеша Карамазов. Тот, кто над этими вопросами не задумывался, обречен на пустую жизнь. И ответить на главные вопросы должно только утвердительно. Достоевский не верил в возможность абсолютного атеизма: «Никто не может быть не убежден в существовании Бога. Я думаю, что даже и атеисты сохраняют это убеждение, хотя в этом и не сознаются, от стыда, что ли…».
Отрицающий Бога попадает в логический тупик: рационально доказать, что Бога нет, он не может – слишком много неизвестного есть еще на Земле. Он начнет нам говорить о пороках церкви, укажет на противоречия в Писании, на слабость древних людей, выдумавших для утешения себе Бога. Но не о Боге будет говорить этот человек, а о людях, их пороках и несовершенствах. Говорит князь Мышкин: «Сколько я ни встречался с неверующими и сколько ни читал таких книг, все мне казалось, что и говорят они… будто не про то, хотя с виду и кажется, что про то». Так, Ницше, объявляя о смерти Бога, вынужден бороться с моралью, а отсюда и со «слабыми и неудачниками», мораль придумавшими. Тем не менее Достоевский продумывает разные виды приближения к атеизму и следствия из него.
Самый логически последовательный из героев-атеистов – Кириллов. Его Бог измучил до болезни, до помешательства. Он уверен, что «Бог необходим, а потому должен быть», но, с другой стороны, убежден: «…Его нет и не может быть». Его душу разрывают пополам две страшных силы: с одной стороны, ему даровано свыше ощущать «пять или шесть секунд» «присутствие вечной гармонии». «Как будто вдруг ощущаете всю природу и вдруг говорите: да, это правда». Он признается: «В эти пять секунд я проживаю жизнь и за них отдам всю мою жизнь, потому что стоит». Сам Бог стучится в сердце Кириллова: как тут не уверовать? Но другая, не менее могущественная, сила, не дает ему верить – невероятная гордость. Он утверждает, что «жизнь есть боль, жизнь есть страх», «все подлецы» и люди нуждаются в другом мире – мире гордости и свободы. Для достижения его надо лишь прекратить выдумывать Бога и выказать своеволие: самому стать на место Бога, и тогда и люди, и Земля переменятся физически, исчезнет время.
Продолжение следует
Петренко Игорь Николаевич
Для получения контактных данных
(email, телефон и адрес),
зарегистрируйтесь