Достоевский и Ницше о Боге и безбожии (1)
Если Бога нет, то все дозволено
Ф.М. Достоевский
Эта статья была написана в 1996 г. студентом третьего курса философского факультета МГУ. О Ницше наша молодежь много наслышана, о нем часто говорят и спорят. Его афоризмы питают пафос самоутверждения личности, внутренней силы, стремления к власти над обстоятельствами и людьми, права на эгоизм. Достоевский знал то, о чем думал Ницше, знал и более того. Как заметил А. Эйнштейн: «У Достоевского все есть». Но отечественного мыслителя у нас знают много меньше. «Болезненный какой-то и о болезненном писал»… А ведь именно Достоевскому принадлежит постижение глубочайших основ душевного и духовного здоровья.
В.Н. Шердаков, доктор философских наук
Алексей Скворцов
Меня Бог мучит.
Ф.М. Достоевский
Есть ли Бог? Как нам ответить на самый сложный, по мнению Достоевского, вопрос? Многие ответят запутанно: что-то, похоже, есть, что – неизвестно, и обязательно спросят: а как вы понимаете Бога? Следующий вопрос будет: сами-то в Бога веруете? Часто нам приходится в разговорах бросать короткие привычные реплики «да» и «нет»; мы редко задумываемся над их категоричностью: ошиблись – не страшно, «да» надо превратить в «нет» и наоборот. Кто в наше время всерьез об этом спрашивает и серьезно отвечает о Боге? Вопрос настолько личностный, что мы чувствуем себя неуютно, столкнувшись с ним. Поэтому мы стараемся или ответить шуткой, или придумать удачную фразу, которой закроем тему, или переводим разговор от Бога к религии…
Однако бывают ситуации, когда шутки и афоризмы неуместны. К сожалению, о Боге задумываются пока лишь в горе, страдании, перед лицом смерти. И тут, задавший себе вопрос о бытии Бога, поймет огромную его значимость, осознает сложность своего положения и сложность мира. Мыслить о Боге как об абсолюте, а не герое из Библии крайне трудно; простое и ясное Его ощущение дано избранным, нам же остается лишь мышление, которое при малейшей доле честности признает свою неспособность двигаться к абсолюту. Мы слишком привыкли рассудочно постигать мир, и первый же крах рассудка приводит нас в отчаяние. Постепенно вопрос о Боге теряет для нас свою актуальность, а кое-кто поспешит назвать его предрассудком: все равно познать нельзя, зачем же мучиться? Действительно, изводить себя в наше время согласится мало кто… А Достоевский мучился вопросом о Боге…
«Главный вопрос, который проведется во всех частях,- тот самый, которым я мучился сознательно и бессознательно всю мою жизнь, существование Божие», – писал он по поводу задуманного романа.
В чем же сложность поставленного вопроса? Мы должны хорошо это понять. Задумаемся: нам предстоит честно признаться в своем отношении к Богу. Скажем: «Бога нет»,- ничего особенного не прозвучит. Сколько людей, называющих себя атеистами, заявляют именно так. Для них Бог – это понятие, выдуманное насмерть запуганными природой людьми, а мы цивилизованные граждане: как можно верить в древние предрассудки? Давайте уважительно относиться к современным верующим, но когда-нибудь здравый смысл возобладает и над ними… Но сколько раз мы наблюдаем, как убежденные атеисты в положении, требующем от них ответственного решения, начинают взывать к Богу, а иногда и креститься; если же в ситуации многое зависит от удачи, то здесь имя Божие произносится едва ли не каждые полминуты… Когда заговариваешь с такими людьми об их непоследовательности, многие начинают оправдываться и ссылаться на привычку, но иногда можно получить в ответ: «Кто знает? Может, что-то и есть…» Все дело в этом «что-то», ибо перед лицом опасности или смерти мало кто найдет в себе мужество сказать «Бога нет». Именно в этом смысле о мужестве говорили Ницше, а затем Сартр. Бог этот мир покинул, мы взвалили на себя тяжелую ношу – остались наедине со своей свободой. Теперь каждое решение требует силы (Ницше) или ответственности (Сартр). Но даже смельчак Ницше, у кого хватило смелости заявить, что все высшие ценности упадочны, не склонен прямо говорить «Бога нет». «Бог умер», «Бога убили» – звучит немного иначе, по крайней мере Ницше отличает того безумца, возвестившего о смерти Бога, от толпы атеистов. А Сартр отмечает: «…если бы Бог и существовал, это ничего бы не изменило… просто суть дела не в Его существовании». Это не согласуется с другой мыслью Сартра: «Экзистенциализм – не что иное, как попытка сделать выводы из последовательного атеизма», ибо атеизму вовсе не все равно, есть ли Бог или нет. Главная задача и мужество мыслящего о Боге состоит в том выводе, который он сделает из однозначного утверждения о Его бытии. Ницше пытался сделать такой вывод. Его решение: если Бога нет, то мы сами должны стать творцами в добре и зле. Попробуйте-ка опровергнуть автора «Заратустры»…
Не меньшей смелости требует утвердительный ответ о бытии Бога. Сказав «да», мы с еще большей неизбежностью должны сделать выводы для себя. Нас не оставит чувство вины: мы не живем по велению Божию, не соблюдаем заповедей, хотя дело даже не в них; можно быть верующим человеком, не зная заповедей, но в любом случае стремящийся к Богу ощущает, что живет он недостойно, а есть истинная жизнь, жизнь в Боге, которой и надо достичь. Думающий человек понимает: признав Бога, мы должны изменить свое поведение. Но как же трудно это сделать! Мы не чувствуем сил на нравственное преображение, жизнь в Боге недостижима, абсолютная святость невозможна – это понимают все. Так появляется пессимизм, вера в наилучшее колеблется; в таких условиях размышления о Боге, о себе, о мире и их взаимосвязи становятся ненужными: зачем зря себя изводить сознанием собственного греха?
Получается, обладая в малейшей степени интеллектуальной честностью при серьезном рассмотрении проблемы, мы боимся дать однозначный ответ о бытии Бога, опасаясь ответственности за те выводы, которые мы должны будем сделать из принятого решения. «Вот так нас в трусов превращает мысль», – говорил Гамлет. Страх ответственности заставит нас ответить: «Не знаю, мало думал». Есть люди, которые ответят четко, но таких мало, для большинства, как и для Сартра, что есть Бог, что нет, поведение их не изменится. «Житейское равнодушие»,- так бы назвал подобное состояние Ф.М. Достоевский. Он подчеркивал: убежденный атеист поднялся на более высокую ступень духовного развития, чем тот, для кого проблемы Бога не существует. «…Равнодушие только совсем не верует. Атеизм самый полный ближе всех, может быть, к вере стоит». В сущности, тот, кто, отрицая Бога, говорит о социализме и об атеизме, размышляет над тем же вопросом, «только с другого конца», – замечает Иван Карамазов.
Житейское равнодушие – состояние, сходное с растительным, и находящийся в нем чувствует себя вполне комфортно. Но в любой момент он может попасть в ту ситуацию, о которой мы вели речь, и столкнуться с вопросом о Боге… Чуть-чуть поднявшийся над своим прежним состоянием, не имея сил сделать выбор, бывший равнодушный понимает: существование его ценности не имеет и ничем оправдано быть не может. Логическое самоубийство…
Продолжение следует
Петренко Игорь Николаевич
Для получения контактных данных
(email, телефон и адрес),
зарегистрируйтесь