Царство Антихриста
Продолжаем знакомиться с творчеством Дмитрия Мережковского, произведения которого в советское время были под запретом.
Дмитрий Сергеевич Мережковский
Если религиозного обновления не произойдёт, весь мир, и Россию в том числе, ждёт «Грядущий хам», — утверждал писатель. …Одного бойтесь — рабства худшего из всех возможных рабств — мещанства и худшего из всех мещанств — хамства, ибо воцарившийся раб и есть хам, а воцарившийся хам и есть чёрт, — уже не старый, фантастический, а новый, реальный чёрт, действительно страшный, страшнее, чем его малюют, — грядущий Князь мира сего, Грядущий Хам. В декабре 1919 года, комментируя предложение произнести речь в день годовщины восстания декабристов на торжественном празднике, устроенном в Белом зале Зимнего дворца, Мережковский писал в дневнике: «Я должен был прославлять мучеников русской свободы пред лицом свободоубийц. Если бы те пять повешенных воскресли, их повесили бы снова при Ленине, так же, как при Николае Первом». Он покинул Петроград как раз в день этого ожидавшегося от него выступления.
Большевики, Европа и Россия
«Большевизм и Россия», – если так ставился вопрос еще недавно, то теперь уже не так. Не «большевизм и Россия», а «большевизм, Европа и Россия», – вот как сейчас он поставлен всемирно-историческими судьбами, русскими и европейскими. Как интернационален, в существе своем, в Интернационале, сам большевизм, так и борьба с ним должна быть интернациональною, всемирною. Когда последний русский национальный фронт пал или ушел в глубь России, в неизбежную революцию, – это яснее, чем когда-либо. Национальный фронт пал – обнажился фронт всемирный.
Европейцы этого не поймут, пока мы, русские, сами не поймем, что большевизм может быть побежден только «Третьей Россией».
Что такое Третья Россия?
Россия первая – царская, рабская; Россия вторая – большевистская, хамская; Россия третья – свободная, народная.
Кто знает все, что сейчас происходит в России, – у того не рана в душе, а вся душа – рана; тот человек с содранной кожей. «Ничего, обрастешь, забудешь», говорите вы, незнающие; а мы говорим: не хотим обрастать, не хотим забывать. Будь мы прокляты, если забудем!
«Не вмешивайтесь в русские дела», говорите вы, а мы говорим: невмешательство против большевиков – вмешательство за них. Невмешательство – соглашательство – предательство, русское и всемирное.
Кто предал Россию большевикам и вот уже три года предает? Кто торговался о России «единой, неделимой» и мертвой, забыв о России живой и расчлененной, растерзанной? Все вы же, соглашатели, русские и всемирные.
Еще оттуда, из нашего гроба, погребенные заживо вместе с Россией, мы торг этот слышали, во время наступления Колчака, Деникина, Юденича, – торг о Польше, Финляндии, Эстонии, Латвии, и каждое условие торга вколачивало лишний гвоздь в наш гроб. Нет, этого мы вам никогда не забудем за себя и за всех, кто остался в России. Будь мы прокляты, если забудем, – говорим о себе. Говорим и о вас: будьте вы прокляты, уже забывшие!
Русский Париж – город соглашателей. Но не весь. Если бы весь, то с ним и говорить бы не стоило. Я с вами говорю, потому что верю, что там, где есть русские люди, есть и люди с содранной кожей, незарастающей; там где есть русские люди, есть и помнящие все, что сейчас происходит в России; не соглашатели, не предатели, – враги большевиков непримиримые. Я с вами говорю, потому что верю, что среди вас непримиримых много, и будет все больше; а когда будут все, тогда большевизму конец, тогда будет Третья Россия.
Непримиримость – вот в Россию Третью путь единственный. Кто сошел с него, тот в нее не войдет. Не войти в Россию, не иметь в ней части – казнь мирящихся. Мириться можно со злом относительным, с абсолютным – нельзя. А если есть на земле воплощение Зла Абсолютного – Дьявола, то это – большевизм.
Большевики – сыны дьявола, лжецы и человекоубийцы от начала. Лгут и убивают, убивают и лгут. Бесконечная ложь – человекоубийство бесконечное.
От начала солгали: «Мир, хлеб, свобода». И вот – война, голод, рабство. Такое рабство, такой голод, такая война, каких еще никогда на земле не бывало.
Лгут о революции – освобождении, а свободу называют «буржуазным предрассудком» (Ленин.) Но, если надо буржуазию уничтожить, то надо уничтожить и свободу. Это и делают: убивают свободу и покрывают убийство ложью. Лгут, что убили свободу на время, пока не восторжествует равенство. Но нельзя убить свободу на время. Убитая свобода не воскресает, пока живы свободоубийцы. Пока жив большевизм, свобода мертва.
Да, воистину, такого рабства никогда еще на земле не бывало. Доныне всякое человеческое насилие, порабощение было только частичным, условным и относительным, именно потому, что было только человеческим. Всякий поработитель знал, что делает зло. Большевики этого не знают. Так извратили понятия, что зло считают добром, добро – злом, «по совести» по своей нечеловеческой, дьявольской совести. И впервые на земле явилось рабство безграничное, абсолютное, нечеловеческое, дьявольское.
Так же лгут и о хлебе. Не хлеб им нужен, а голод. Не борются с голодом, а голодом держатся: вся власть их зиждется на голоде. Давно уж поняли, что сытый народ бунтует, ищет свободы; а голодный покоряется и чем голоднее, тем покорнее. Давно уже поняли, что цепь голода – из всех цепей крепчайшая. Все человеческие страхи мгновенны и частны, по сравнению со страхом голода, общим и вечным. Огнем и железом пытают одного человека, а человеческие множества – «массы» – голодом.
Так сейчас в России, так будет и во всей Европе, если пройдет по ней большевизм. Где конь этот ступит копытом, там трава не растет; где саранча эта сядет, там уже ни былинки, ни колоса. Съели Россию – съедят и Европу. Весь мир съедят. Вот для чего идут с востока на запад красные полчища. Не Троцкий ведет их, а полководец иной – апокалипсический всадник на черном коне с черным знаменем – Голод. И пулеметного огня в спину не нужно, когда гонит людей голод: если позади смерть, а впереди хлеб, то люди идут вперед и пройдут весь мир – не остановятся. Вот, в чем тайна красных «побед», этих чудес дьявольских.
Лгут о хлебе, лгут о свободе, но больше всего лгут о мире.
Мира жаждет ныне человечество, как умирающий от жажды жаждет воды. Но мира нет, и сейчас меньше, чем когда-либо, можно надеяться, что будет мир. На востоке Европы все еще бушует война; на западе буря как будто утихла, но страшная мертвая зыбь войны уносит полуразбитый корабль Европы в океан безбрежный, к новой буре, крушению новому, последнему. Как умирающий от жажды в пустыне, плетется человечество к источнику мира, а большевики забегают вперед и отравляют воду в источнике. Уже отравили, осквернили, сделали мир «похабным» для России и хотят сделать то же для всего человечества. Много у них грехов; но это – тягчайший. Вот за что им камень жерновный на шею, – за осквернение мира.
Продолжение следует
Трилогия «Христос и Антихрист», в которой писатель выразил свою философию истории и свой взгляд на будущее человечества, была начатана им в 1890-е годы.