---

Дом Chanel (2)

Дизайн сценических костюмов

Мися Серт была необыкновенной женщиной, способной пробудить творческий гений практически в любом человеке. Она была единственной настоящей подругой Коко, хотя их долгая дружба не обошлась без бурных ссор. Мися была замужем за художником из Каталонии Хосе-Марией Сертом и вращалась в кругу писателей, музыкантов и художников, для которых была одновременно музой и доверенным лицом. Именно она ввела Шанель в круг людей искусства. Благодаря этой дружбе Коко познакомилась с Сергеем Дягилевым, Львом Бакстом, Жаном Кокто, Пабло Пикассо, Эриком Сати, Игорем Стравинским и многими другими. В том, что Шанель научилась понимать и ценить искусство, – заслуга супругов Серт. Плодовитый и разносторонне одаренный Жан Кокто (писатель, поэт, дизайнер, художник и режиссер) первым увидел потенциал Коко как дизайнера сценических костюмов. В 1923 году он попросил ее создать костюмы для постановки классической греческой трагедии «Антигона». Это стало для Шанель первым опытом работы в театре.

Ее геометрические принты на основе греческих мотивов и неброская цветовая палитра, оттененная кирпично-красным цветом, великолепно дополняли декорации, созданные Пикассо. Сам спектакль озадачил публику, но костюмы Шанель получили хвалебные отзывы критиков. Следующим и, пожалуй, самым известным вкладом Шанель в театральное искусство стала ее работа с Сергеем Дягилевым в 1924 году. Дягилев попросил Коко поработать вместе с Кокто над его спектаклем «Голубой экспресс». В этой постановке соединились балет, акробатика, сатира и пантомима. Шоу назвали «танцующей опереттой». В оформлении господствовала новая эра модернизма. Скульптор-кубист Анри Лоран создал декорации, Пикассо иллюстрировал программу. Отвергнув идею сценических костюмов, Коко решила одеть танцоров в настоящую одежду из своей коллекции: купальные костюмы, прямые платья с заниженной талией и полосатые свитера. Она не стала адаптировать для сцены свободные трикотажные вещи (основу дизайна Шанель), из-за чего танцорам оказалось неудобно держать друг друга во время исполнения сложных элементов. Кутюрье не пошла на уступки и не стала ничего менять. Она даже предполагала, что танцевать артисты будут в резиновых купальных тапочках! Позже Шанель создала костюмы для серии балетных спектаклей под названием «Парижские вечера» в театре La Cigale. Продюсером постановок был ее старый друг Этьен де Бомон. Впоследствии она сотрудничала и с Русским балетом, и с Кокто.

Шанель и Голливуд

В тот же период шли сложные переговоры между Шанель и Голливудом. Использование в фильме изысканного стиля Мадемуазель Шанель делало ленту гламурной. Именно поэтому киномагнат Сэмюель Голдвин решил заполучить модельера и при посредничестве Дмитрия Павловича договорился о встрече с Коко в Монте-Карло. Голдвин хотел придать большую утонченность американским вкусам, он планировал, что все его звезды будут одеты в костюмы от Шанель не только в фильмах, но и в жизни. В то время Америка переживала финансовый кризис, и киномагната раздражало, что ведущие актрисы щеголяют броскими, экстравагантными нарядами. Голдвин полагал, что сотрудничество с Шанель поможет ему вернуть расположение публики.

В фильме 1930 года «Бродвейская королевская семья» Ина Клер уже появилась в потрясающем черном костюме с отделкой из меха рыжей лисы от Шанель, но новый контракт Голдвина требовал гораздо больших обязательств с обеих сторон. Переговоры продолжались несколько месяцев, и в конце концов Голдвин предложил Шанель гарантированный контракт на один миллион долларов. Предложение было слишком хорошим, чтобы от него отказаться, и в 1931 году Коко отправилась в Голливуд вместе с Мисей. Ее встретили с большой помпой, познакомили с королевами Голливуда Гретой Гарбо, Марлен Дитрих, Клодетт Кольбер и с режиссерами Джорджем Кьюкором и Эрихом фон Строхеймом. Визит Коко был коротким и в каком-то смысле взрывоопасным. Она дала понять, что не позволит указывать ей, что и как делать. Работать Коко будет в Париже и отправит в Калифорнию команду помощников для окончательной подгонки костюмов. Шанель слишком тяжело достался ее успех, она много работала, чтобы добиться независимости в своем бизнесе, и поэтому не желала работать по найму и подчиняться звездам Голливуда. Те в свою очередь отказались от того, чтобы Шанель диктовала им свой стиль. В результате Шанель создала костюмы всего лишь к трем фильмам: «Славные дни» (1931), «У греков было слово для них» (1932) и «Сегодня вечером или никогда» (1931), где сыграла Глория Свенсон. Ни один из фильмов не принес большой прибыли, хотя пресса оценила костюмы, созданные Шанель для Свенсон. The New Yorker так прокомментировал возвращение Коко в Европу: «У нее леди выглядит как леди. Голливуду нужно, чтобы леди выглядела как две леди». По мнению еженедельника, платья Шанель оказались просто недостаточно сенсационными.

Война и изгнание

В 1930-е годы Дом Chanel продолжал очаровывать Париж и мир за его пределами, но не обошлось и без сбоев. В 1936 году мастерицы Шанель устроили забастовку, требуя повышения заработной платы. Не желая идти на переговоры, разгневанная Коко, почувствовавшая себя преданной, уволила всю команду. Женщины отказались уйти и устроили сидячую забастовку в мастерской на улице Камбон. Они не сдавались до тех пор, пока Коко не капитулировала. История получила нежелательную огласку. В этот же период у Шанель появилась конкурентка в лице экстравагантной Эльзы Скьяпарелли, кутюрье из Италии, работавшей в Париже. Ее необычные творения с шокирующими цветами и сюрреалистическими эффектами были прямой противоположностью всему тому, что олицетворял стиль Шанель. Коко пренебрежительно называла Скьяпарелли «этой итальянкой, которая шьет платья», но модная пресса обожала Эльзу, и ей, несомненно, удалось забрать часть славы Шанель.

Несмотря на постоянные разочарования и трагедии в жизни, Коко в свои 56 лет не спешила уходить на покой. Поэтому ее решение о немедленном закрытии Дома Chanel сразу после начала войны в 1939 году было похоже на капитуляцию. Правительство хотело, чтобы все модные Дома в Париже продолжали работать в целях пропаганды, и многие так и сделали. Но решение Коко не допускало двойного толкования: все ее служащие были уволены без предупреждения, продолжал работу только бутик, торгующий духами. Шанель сразу же покинула город и нашла убежище на юге Франции. В Париж она вернулась только в середине 1940 года.

Хотя по приезде Шанель встретили флаги со свастикой над входом в Ritz, где все номера были заняты немецкими офицерами, связи все же помогли ей снять комнату. У Коко также оставалась квартира на улице Камбон, 31. Ограничения военного времени поощряли импровизацию, мастером которой Коко была уже давно.

Она жила скромно, но шокировала Париж своим романом с красивым немецким офицером, который был ее намного моложе. Ганс Гюнтер фон Динклаге (известный как Шпатц) был высоким, симпатичным и привыкшим к хорошей жизни. Его роль в войне до сих пор остается двусмысленной. Известно, что он был военным атташе при немецком посольстве в Париже, но ходили упорные слухи, что Ганс был шпионом, двойным агентом, работавшим одновременно на немцев и на британцев. Сама Коко утверждала, что он был англичанином, так как они говорили между собой на этом языке, да и мать Динклаге была англичанкой. Шанель отвергала все обвинения в пособничестве немцам. Но Динклаге был не единственным немцем, с которым общалась Шанель. Из рассекреченных документов британской разведки ясно, что в начале 1944 года Коко выполняла тщательно законспирированную миссию под названием «Операция «Модная шляпка». Хвастаясь своей тесной дружбой с Уинстоном Черчиллем (они были хорошо знакомы с того времени, когда у Коко был роман с герцогом Вестминстерским), Шанель предложила свои услуги посредника, чтобы убедить Черчилля начать мирные переговоры с немцами. Невероятному плану дали зеленый свет, и Коко отправилась в Мадрид, чтобы встретиться с английским послом. Какими бы ни были ее истинные намерения, но рассказы Коко о дружбе с Черчиллем явно были сильно преувеличенными, и миссия провалилась.

Спустя две недели после освобождения Франции Шанель арестовали в ее апартаментах в отеле Ritz. Наказание за пособничество было жестоким, подозреваемых месяцами держали в тюрьме. Женщинам наголо брили голову и в таком виде водили по улицам. Многих просто расстреляли. Коко повезло больше. Считается, что от расправы ее спасло вмешательство герцога Вестминстерского, который обратился к Черчиллю, и Шанель отпустили через несколько часов. Французы не были готовы простить ей романтическую связь с врагом, и репутация модельера, безупречная до этого времени, сильно пострадала.

В 1945 году Коко уехала в Швейцарию, где вскоре к ней присоединился Динклаге. Она провела там восемь долгих лет. За время добровольного изгнания Шанель несколько раз побывала в США, в Париж же она наносила только краткие визиты.

Дом Chanel был закрыт в течение 14 лет, и исключительный успех его основательницы давно стал достоянием истории, когда Коко, которой было уже за 70, приняла решение возобновить свою карьеру. Для этого было много причин. Считается, что годы, проведенные в изгнании в Швейцарии, принесли ей лишь одиночество и тоску. Шанель отчаянно страдала без любимой работы, которую она всегда называла «смыслом жизни». Продажи духов Chanel №5 упали, и продукт нуждался в рекламе. Но, пожалуй, еще сильнее Коко напугал послевоенный успех стиля New Look, предложенного Кристианом Диором. Она так много работала, чтобы освободить женщин от тирании театральных платьев, и теперь ее приводило в ярость всеобщее преклонение перед Диором, который снова подчинил женское тело мужскому видению женственности. Шанель поняла, что пришло время вернуться к своему первоначальному замыслу: дать клиенткам одежду, которая обеспечивала бы женщинам комфорт и сдержанную элегантность, даря телу свободу.

В 1953 году, готовя новую коллекцию, Коко вернулась на улицу Камбон, 31, где заново обставила бутик, торговавший духами, обновила мастерские и свою знаменитую квартиру на третьем этаже. 5 февраля 1954 года Шанель представила новую коллекцию из 130 моделей (дата была выбрана не случайно, так как 5 – любимое число дизайнера).

Пресса предвкушала фантастические наряды от Дома Chanel, поэтому ее вердикт был суров. Европейские газеты почти единодушно подняли на смех коллекцию Коко, назвали ее скучной и вызывающей разочарование. Критики не жалели горьких слов: «фиаско», «грустная ретроспектива», «провал»… Более слабые женщины были бы раздавлены таким приговором, но только не Коко. Она вернулась в свою мастерскую спустя всего несколько дней после показа, исполненная решимости продолжать и отстоять свою точку зрения. Европа отвергла ее, а вот американская пресса с энтузиазмом поддержала. Обзоры новой коллекции появились в мартовских выпусках американских журналов Vogue и Life. Публике понравилось увиденное, и из США хлынули заказы. Женщины отозвались на то, что им предложила Шанель: менее вызывающая мода и более современное отношение к функциональному стилю. С появлением каждой новой коллекции феномен Шанель масштабировался. Она не изменяла нейтральной цветовой палитре, которую любила, – бежевый, черный, белый, красный и темно-синий цвета, по-прежнему использовала классические ткани, такие как твид и джерси для дневного времени и атласная парча, бархат и ламе для вечера. Ее костюмы 1950-х годов больше подчеркивали фигуру, чем более ранние костюмы с кардиганами. Добавились стильные детали, которые в конце концов определили «образ Шанель». В 1958 году после смерти Диора британский Vogue объявил: «Шанель – это главный фактор влияния на мировую моду. Ее костюмы из джерси и блейзеры копируют все, вплоть до местных магазинов. Она в ответе за популярность мужских сорочек, сверкающих запонок и медальонов, позолоченных и жемчужных сережек, шляп бретонских моряков, туфель с ремешком вместо задника и контрастным носком».

---

---