«Почему ты так искажаешь лица советских людей?»

Одна из самых пронзительных работ  Энста Неизвестного – «Маска Скорби». Мемориал в Магадане, посвященный памяти жертв политических репрессий. Центральный монумент высотой 15 метров (архитектор – Камиль Казаев). Вокруг памятника установлены названия колымских лагерей ГУЛАГа («Мальдяк», «Кинжал», «Хениканджа», «Каньон», «Бутыгычаг» и др.)

Насилие создало первых рабов, трусость их увековечила

Жан-Жак Руссо

К 100-летию Мастера

Его отец был белым офицером, один дядя служил у Колчака, другой – у Деникина. Может быть, именно от них унаследовал он «темперамент убийцы», как он сам о себе говорит. Его не пугали ни немцы, с которыми он вступал в схватку врукопашную, ни брызжущий слюной Хрущев, орущий: «пидарасы!». Он едва не погиб во время Великой Отечественной. И потом еще много раз умирал – когда физически, когда морально. Сам он говорил о себе так: «Мой лозунг – «ничего или все». Или я живу так, как хочу, или пусть меня убьют. Не уступать: никому – ничего – никогда! Я столько раз должен был умереть… Я и умирал; в жизни было столько ситуаций, из которых невозможно было выйти живым, я в те ситуации попадал потому, что ни от чего не прятался, – но какая-то сила меня хранила и спасла. Я удивляюсь, что дожил до своих лет». Так он говорил в канун своего семидесятилетия. И тут же объяснял: выжил благодаря «абсолютному безумию и работоспособности».

---

«Осел хвостом мажет лучше!»

Отношения Хрущева и Неизвестного не задались с первых секунд их первой встречи. Это случилось на выставке авангардистов в Манеже 1 декабря 1962 года.

Неизвестный вспоминал события того дня: «В здание входит Хрущев со свитой. Мы находимся наверху, но до нас доносятся крики и вопли уже снизу, там происходит некий шабаш. Все мои друзья, создав некий круг, начали аплодировать поднимающемуся Хрущеву. Их аплодисменты слились с криками Хрущева: «Дерьмо собачье!» Хрущев грозно ругался и возмущался мазней. Именно там он заявил, что «осел хвостом мажет лучше». Там же произошла очень смешная сцена с Сусловым, который, осматривая работы, сделанные в Саратове, без конца бубнил: «Я сам из Саратова! Я сам из Саратова, это непохоже».

Хрущев обрушился на меня с криком, именно тогда он сказал, что я гомосексуалист. Эта «шутка» стала довольно известной, она много раз повторялась на Западе. Я извинился перед Фурцевой, которая стояла рядом со мной, и сказал: «Никита Сергеевич, дайте мне сейчас девушку, и я вам докажу, какой я гомосексуалист». Он расхохотался. После этого Шелепин, курирующий КГБ, заявил, что я невежливо разговариваю с премьером и что я у них еще поживу на урановых рудниках. На что я ответил – и это было именно так, это есть в стенограмме: «Вы не знаете, с кем вы разговариваете, вы разговариваете с человеком, который может каждую минуту сам себя шлепнуть. И ваших угроз я не боюсь!» Я увидел в глазах Хрущева живой интерес. Именно тогда я повернулся и сказал, что буду разговаривать только у своих работ, и направился в свою комнату, внутренне не веря, что Хрущев последует за мной. Но он пошел за мной, и двинулась вся свита и толпа.

И вот в моей-то комнате и начался шабаш. Шабаш начался с того, что Хрущев заявил, что я проедаю народные деньги, а произвожу дерьмо! Я же утверждал, что он ничего не понимает в искусстве. Разговор был долгий, но в принципе он сводился к следующему: я ему доказывал, что его спровоцировали и что он предстает в смешном виде, поскольку он не профессионал, не критик и даже эстетически безграмотен».

Интересно, что сын Никиты Сергеевича после смерти отца обратился именно к Неизвестному, чтобы тот сделал надгробный памятник. Монумент получился отличный – как раз в том стиле, который так сильно нервировал Хрущева. Сначала сын Никиты Сергеевича предлагал заняться этим вопросом скульптору Зурабу Церетели, но ирония судьбы и воля случая оказались сильнее. Памятник был установлен на могиле партийного лидера лишь спустя четыре года после его смерти.

«Орфей» (1962)

Когда Эрнст Неизвестный вернулся домой после скандала, устроенного Никитой Хрущевым на выставке в Манеже, ему внутренне требовалось как-то ответить на все нападки в свою сторону, психологически отстоять собственную правоту. Так и родилась идея создать памятник Орфею – певцу из античных мифов, непобоявшемуся спуститься в царство теней и обреченному на одиночество. Все, что есть у Орфея, – его песни, его искусство. Вокруг него – кромешная тьма. В таком же положении чувствовал себя и Неизвестный, ожидавший репрессий после произошедших на выставке событий.

«Орфей» – это песня одиночества. Мускулистый человек на коленях, прижавший одну согнутую в локте руку к запрокинутой голове в жесте какого-то невыразимого горя, безысходности и тоски, а другой разрывающий себе грудь.

Тема человеческого страдания и отчаяния. Деформация, утрированность, преувеличения – все здесь работает на образ. Разорванная грудь кровавым криком вопит об одиночестве, о невозможности существования в подземелье жизни без веры, любви, надежды. С 1995 года бронзовую статуэтку «Орфей» вручают победителям «Тэфи» – российской национальной телевизионной премии за высшие достижения в области телевизионных искусств.

Шаг из серии «Война – это…» (1960)

Смотря на эту фигуру, можно ощутить усилие, с которым поднимается одна громадная нога, отклоняя торс назад, чтобы сделать этот необходимый шаг. Она словно вытягивается из вязкого болота, чтобы вырваться из губительной тины. Также и на фронте солдату нужно идти вперёд, несмотря на то, что шаг даётся с трудом. Мы видим деформированное человеческое тело: небольшой торс, громадный таз, широко расставленные мощные ноги. Этим приёмом скульптор освещает тему человеческой стойкости и силы, помогающей преодолеть препятствия в пространстве войны…

Алексей Черников

---

Владимир О.Сергеев

Скорбь и её Маска

Но, почему же “Маска”? – спросил я у творца.
Бетонная бесстрастность у “Скорби” без лица!
Конструктора бетона смутил простой вопрос –
Он, несколько смущённо,  “Не знаю” – произнёс.
“У Эрнста мыслей бездна. В далёком том году –
Мне толком неизвестно, что он имел ввиду… ”

Ну, что ж, и я не знаю, не понял до конца,
За что в Колымском крае у “Скорби” нет лица?
Скрывает “Маска” “в лицах” притворность скорби чувств?
Из глаза мозг слезится, а мозг, как маски, пуст?
А с правым глазом ? Точно, у “Маски” выбит он?
И в дырку, звёздной ночью, шлют звёзды свет, как стон?

Чтоб выбить мысли страхом, в тот мозг впечатан крест?
Апофеоз Гулага из масок сплошь, как есть?..
У “Маски” тонкогубой – прикушенный язык?
Не дразнит ли, беззубо, всех тех, кто в смысл не вник?
Ну, нет, не дразнит, нет же! Чтоб, впредь хранить молчок?
У “Масок” страхом прежним прикушен язычок?

Когда, как в страшной сказке, кругом клевреты тут,
Всех тех, кто г р о б и л “маски”, и славят их, и чтут?
Та голова, что нет у распятья на кресте,
Явилась – “Маской Смерти” на Каменном Венце?
Чтоб виделась масштабность трагедии страны?
Чтоб помнилась громадность пред павшими вины?

Вопросов много к правде. Чтоб разобраться здесь,
Знак восклицанья ставьте, где знак вопроса есть!
Лишь под распятьем просто:  видна фигурки горбь –
Сравни с бетонным монстром – сколь махонькая Скорбь!
И сколь великий Заступ лопаты гробовой –
Воткнутой в сопку “Маски” !..  На вечный ли покой?!

---

Примечание.
Запрокинутость навзничь головы на распятьи (с обратной стороны памятника), создаёт впечатление у зрителя “Маски скорби”, что головы у распятья уже и нет. Возможно, что так и было задумано автором Эрнстом Неизвестным, по проекту которого памятник и сооружён.

Петренко Игорь Николаевич

Компания:

Клуб Директоров, издательство

Должность:

Главный редактор и учредитель бизнес-журнала "Клуб Директоров"

Образование:

высшее, 1977-1982 Дальневосточный государственный университет (океанология). 1993-1998 - стажировка в A.T. Publishing & Printing Incorporation (крупнейшая типография Анкориджа, USA

Для получения контактных данных
(email, телефон и адрес),
зарегистрируйтесь