Памяти генерала Корнилова
13 апреля 2013 г. в Краснодаре был открыт памятник Лавру Корнилову (скульпторы А. Корнаев и В. Пчелин)
31 марта (13 апреля н.с.) 1918 года при штурме Екатеринодара погиб первый Главнокомандующий Добровольческой армией генерал от инфантерии Лавр Георгиевич Корнилов.
Продолжение. Начало в КД №263, июнь 2022
Он родился в один год с великим разрушителем царской России Владимиром Ильичем Лениным – в 1870 году. Этот легендарный человек, ставший полным антиподом пролетарского диктатора, вошел в историю России как верный сын своего Отечества, как истинный патриот и как смелый и талантливый полководец, который реально мог отвести страну от октябрьской пропасти 1917 года, если бы так нелепо и не вовремя не оборвалась его жизнь. Судите сами.
Петроград, 25 августа 1917 года. Столица империи охвачена беспорядками. Революционное брожение, тайно поддерживаемое германским генштабом, методично и целенаправленно ведет свою разрушительную работу во всех районах Петрограда и за ее пределами. Верховный главнокомандующий русской армии генерал от инфантерии Л.Г. Корнилов понимает, что дело зашло слишком далеко, и что настал такой момент, когда промедление чревато неизмеримо большой бедой для страны. В этот критический момент он принимает единственно верное решение и двигает на Петроград части верного ему 3-го конного корпуса генерала Крымова и Кавказской конной («Дикой») дивизии.
У Временного правительства появилась реальная возможность подавить очаги волнений, вернуть государственное управление в нормальное русло и восстановить контроль за всем, что происходило внутри страны, а также на фронтах.. Но премьер А.Ф. Керенский, опасавшийся, что такой исход может способствовать еще большей популярности Корнилова, а его лишить власти, по наущению бездарных советников сместил его с поста главнокомандующего, объявил вне закона и, подвергнув аресту, вместе с ближайшими помощниками, заключил в Быховскую тюрьму.
В политике, как и в шахматах, один неверный ход может решить исход всей комбинации. Он был сделан, и через три месяца Керенский не только лишился сам премьерского кресла, но лишил и Россию последнего шанса спастись от надвигающейся революции.
Последующий ход истории показал, что если бы Корнилову не помешали сделать то, что диктовалось создавшейся тогда в стране обстановкой, Россия смогла бы, как в 1612 году, перебороть эту тянущуюся с 80-х годов Х1Х века русскую смуту и после победы над кайзеровской Германией, до которой оставалось уже совсем немного, в мирной обстановке демократическим путем определить, какой образ правления ей подходит: монархический или республиканский. Но на данном этапе, в обстановке назревающего политического кризиса и инициируемого большевиками разрушения государственных основ, справиться с этим неуправляемым хаосом и вовремя погасить назревающий общественный взрыв без применения военной силы было невозможно. Это раньше всех понял Корнилов.
Свою миссию Лавр Георгиевич видел не в достижении единоличной диктаторской власти и не в ущемлении чьих-то полномочий, а в том, чтобы хорошенько проучив паразитирующий люмпенский элемент и все остальное разнопартийное и анархистское отребье, спасти страну от угрозы развала и хаоса. Если бы ему удалось осуществить задуманное, большевизм и многие другие псевдодемократические общественно-политические сообщества и их лидеры могли оказаться вне закона и не смогли бы добраться до браздов госуправления. Но главный временщик Временного правительства А.Ф. Керенский, боясь, что случайно перепавшая ему власть над Россией может ускользнуть из его рук, не дал ему осуществить эту священную миссию. Стремительно крепший на ротозействе львовых, гучковых, милюковых, шульгиных и им подобных политических недорослей коммунистический вождь Ленин легко избавился от опереточного премьера Керенского, разделил страну на два лагеря, безжалостно перемолол в гражданской войне миллионы людей с той и с этой стороны, а затем, после своей победы, передал через некоторое время эту эстафету своим последователям и в результате на целых 75 лет страна погрузилась в беспросветную моральную и материальную нищету, но что ещё страшнее – в полную бездуховность и безверие.
Но вернёмся опять к тем бурным событиям весны 1917 года. Переживающее разложение и распад окопное воинство и даже гвардейские части, дислоцированные в самом Петрограде и его окрестностях, уже не годились на роль военных спасителей. Это было пока еще под силу только корниловцам. Лавр Георгиевич имел тогда то, чего не было ни у одного из российских генералов – отборное воинское соединение, готовое беспрекословно повиноваться ему и идти за ним до конца.
Сегодня, в огромном отдалении от того времени, мы ясно понимаем, что гибель или спасение государства российского зависели от двух ключевых фигур: Керенского и Корнилова. Первый, уступив собственному карьерному эгоизму, сделал гибельный шаг в сторону и через три месяца лишился не только власти, но и российского гражданства. У второго, имевшего ясную и четкую цель, предательски вырвали из рук боевой жезл спасения.
После того, как в начале ноября премьер Керенский бежал из Петрограда, по случайному стечению обстоятельств в этой революционной неразберихе Верховным главнокомандующим Русской армией был назначен генерал Духонин. Этот благородный человек, отлично осознавая, что, выпустив из тюрьмы Корнилова, Деникина, Маркова и других генералов, подписывает тем самым смертный приговор самому себе, не колеблясь пошел на этот шаг и на следующий день был растерзан солдатами.
После освобождения из тюрьмы дальнейший путь Лавра Георгиевича Корнилова состоял из двух неотъемлемых друг от друга параллелей: победного шествия по пути изменчивого воинского счастья и одновременного восхождения на свою Голгофу. В истории белого движения с именем этого человека связана одна из самых трагических и печальных глав. Он не успел присовокупить к своим прежним победным лаврам новые, так как жизнь его оборвалась в первом же значительном броске вперёд созданной им новой армии.
К моменту своей гибели Корнилов уже успел успешно осуществить с горсткой преданных ему офицеров героический Ледяной поход от донских степей до Кубани и создать по пути основной костяк Добровольческой армии. С тяжелейшими боями пришлось им проделать этот путь от Новочеркасска до Екатеринодара. По свидетельству Марины Антоновны Деникиной-Грейс, её отец, как никто другой, сумел правильно оценить ситуацию и даже сделать пророческий прогноз.
«Донские казаки ещё не восприняли ни большевистской идеологии, ни нашей, – сделал вывод Деникин. – Они богаты, сыты и мечтают лишь извлечь выгоду как из нас, так и из красных. Они опомнятся лишь тогда, когда большевики возьмут их за горло!» Так оно и произошло, только стоило это казакам сотен тысяч жизней лучших сынов Дона.
К концу марта руководители Добровольческой армии имели уже в своем распоряжении довольно значительные людские и технические ресурсы. Но этого было еще недостаточно, чтобы взять одним рывком столицу Кубани. Генералы Алексеев, Деникин и Романовский попробовали убедить главнокомандующего в преждевременности такого решения, но Корнилов был непреклонен. Белый дом на возвышенном месте, недалеко от немецкой колонии Гнадау, где разместился НП (наблюдательный пункт) главнокомандующего и его штаб, тоже был выбран крайне неудачно. Просьбу переместиться в другое место Корнилов, занятый доработкой плана наступательной операции, машинально отклонил, не желая отвлекаться ни на что в эти решающие часы и минуты.
Шел четвертый день кровопролитного штурма Екатеринодара. 31 марта в 7 часов 20 минут пушечный снаряд, пущенный красными со стороны железнодорожной станции, пробил стену штабного помещения, разорвался в доме и смертельно ранил Корнилова. Через несколько минут, не приходя в сознание, главнокомандующий скончался. Принявший на себя командование генерал-лейтенант А.И. Деникин, в соответствии с создавшейся обстановкой отдал приказ об отступлении на север, так как по данным разведки силы красных, сосредоточенные под Екатеринодаром, вдвое превосходили белых.
Из газеты «Станица» №2, ст. 28-30: «Утром 3 (16) апреля, войдя в Гнадау, отряд комиссара Донцова обнаружил свежие могилы. В пятом часу вечера тело Корнилова выкопали и на подводе через хутор Примаки вывезли в Екатеринодар. Во дворе гостиницы Губкиной (ныне здание археологического музея) и на Соборной площади тело подверглось глумлению. В гостинице проживали главари местных органов советской власти – Сорокин, Золотарев, Чистов и другие. Золотарёв, появившись в пьяном виде на балконе, затеял спор с Сорокиным, утверждая, что труп привезли люди из его, Золотарёва, отряда. Сорокин в пьяном угаре настаивал: «Нет, мои!» С покойника были сделаны фотоснимки, один из которых Чистов подарил американскому корреспонденту Акселю Гану. С трупа сорвали последнюю рубаху. Он представлял из себя уже бесформенную массу, обезображенную ударами шашек и бросанием об землю. Затем пополудни он был вывезен на северную окраину к скотобойне (сейчас район дома Союзов). Обложив тело соломой, стали жечь его в присутствии высших представителей большевицкой власти, прибывших на автомобилях. На следующий день продолжали жечь жалкие останки: жгли и топтали ногами. Через несколько дней по городу прошла шутовская процессия в сопровождении толпы, это должно было изображать «похороны Корнилова». Останавливаясь у подъездов, ряженые звонили и требовали денег на «поминки души Корнилова.»
Насмешка судьбы (или перст Божий): красные «главковерхи», глумившиеся над покойником, скоро и сами приняли смерть от своих. Золотарев был расстрелян «за кутежи и дебоши», а Сорокин убит в советской тюрьме в том же 1918 году.
Ни насмешки судьбы, ни перста Всевышнего этим людям и их духовным отцам, заправлявшим тогда в Москве и Петрограде, в любом случае избежать все равно не удалось бы. Но надо отдать должное их изобретательности, на какие только ухищрения не шли эти люди, чтобы на многие десятилетия замести свои кровавые следы. Зная, что полностью скрыть правду о своих злодеяниях им все равно не удастся, большевистское руководство прибегло и на этот раз к одному из своих хитроумных приемов – газетной «утке».
В 1918 году у них было ещё далеко не победное настроение. Гражданская война только начиналась и неизвестно было, кто в ней победит. Поэтому сообщения в печати о всех своих злодеяниях «борцы за народное дело» давали в двух, трех а то и более вариантах. Во-первых, это сбивало с толку и без того одураченный народ. Во-вторых, давало ложные ориентиры для направления мести или злобы в не опасную для себя сторону. И в-третьих, в случае установления истинной правды это давало виновникам повод заявить: «А мы об этом сообщали тогда…»
Окончательную ясность внёс во все это генерал Деникин в своей речи в Екатеринодаре в 1919 году, произнесенной в присутствии огромного количества людей, пришедших почтить память Корнилова.
«31 марта 1918 г. русская граната, направленная рукою русского человека, сразила великого русского патриота. Труп его сожгли, и прах рассеяли по ветру. За что?
За то ли, что в дни великих потрясений, когда недавние рабы склонялись перед новыми владыками, он сказал им гордо и смело: уйдите, вы губите русскую землю.
За то ли, что не щадя жизни, с горстью войск, ему преданных, он начал борьбу против стихийного безумия, охватившего страну, и пал поверженный, но не изменивший долгу перед Родиной?
За то ли, что крепко и мучительно любил он народ, его предавший, его распявший.
Пройдут года, и к высокому берегу Кубани потекут тысячи людей поклониться праху мученика и творца идеи возрождения России. Придут и его палачи. И палачам он простит.
Но одним не простит никогда. Когда Верховный главнокомандующий томился в Быховской тюрьме в ожидании Шемякина суда, один из разрушителей русской храмины сказал: «Корнилов должен быть казнен; но, когда это случится, приду на могилу, принесу цветы и преклоню колена перед русским патриотом».
Проклятье им – прелюбодеям слова и мысли! Прочь их цветы! Они оскверняют святую могилу
Я обращаюсь к тем, кто и при жизни Корнилова и после смерти его отдавали ему цветы своей души и сердца, кто некогда доверил ему свою судьбу и жизнь:
Средь страшных бурь и боев кровавых, останемся верными его заветам. Ему же – вечная память».
***
Давно уже вернулись домой из зарубежья бренные останки генерала Деникина, адмирала Григоровича, генерала Каппеля и других. Трагические лавры Лавра Корнилова останутся навсегда в памяти и уме благодарных потомков как символы священной борьбы и жертвенного мученичества, принятого им на себя во имя спасения Отечества. Их носитель олицетворял собой воинскую славу и воинскую честь России на одном из самых трагических изломов её истории.
Ибрагим Джабиров, главред журнала «Вестник судебной власти»
Петренко Игорь Николаевич
Для получения контактных данных
(email, телефон и адрес),
зарегистрируйтесь