Лукавый паритет
Свобода для науки то же, что воздух для живого существа
Анри Пуанкаре (1854-1912), математик, физик, астроном и философ
К чему приводит проведение расчетов финансирования науки на базе паритета покупательной способности (ППС)
Виктор Калинушкин, председатель Профсоюза работников РАН, заведующий лабораторией Института общей физики им. А.М. Прохорова РАН
В СМИ стали часто появляться материалы, в которых говорится о высоком уровне финансирования науки в России и низкой эффективности труда российских ученых. Очень распространенное лукавство – проведение расчетов финансирования науки с использованием такого понятия, как паритет покупательной способности (ППС – соотношение валют исходя из цен на аналогичные товары в соответствующих странах).
Что происходит, когда реальные доллары заменяются «паритетными»?
Финансирование российской науки из всех источников (федеральный и региональный бюджеты, частные инвесторы) составило в 2015 году*, по разным данным, 1,12-1,19% ВВП. Возьмем для расчетов большее значение – 1,19%. При ВВП 80,4 трлн руб. финансирование науки составит 960 млрд руб., или 16 млрд долларов (по курсу 60 руб./доллар). Расчеты Росстата по ППС дали другие цифры – 44,4 млрд долларов. Это означает, что их «паритетный» доллар стоит примерно 21,6 рубля (!).
Мне представляется, что расчеты по ППС к науке вряд ли применимы и сильно искажают действительную картину. Многие расходы в этой сфере деятельности осуществляются в настоящей, а не «паритетной» валюте – закупки оборудования, материалов, научной литературы, участие в конференциях, оплата публикаций в зарубежных журналах, оформление патентов за рубежом. Для всего этого нужна настоящая, а не «паритетная» валюта. К слову сказать, привлекая в нашу страну зарубежных ученых или членов российской диаспоры, им стараются обеспечить зарплату, эквивалентную их заработкам на Западе. Тем более что в крупных городах России, где сосредоточена основная часть научных институтов, цены на товары и услуги практически не отличаются от европейских.
Сравним финансирование науки в России и за рубежом. Как было сказано выше, в России максимальная за последние годы доля ВВП на науку – 1,19%. Практически во всех странах, основу экономики которых составляют высокие технологии, этот показатель превышает 1,5%. Меньше нас в Европе на науку тратят Греция – 0,8%, Польша – 0,87%, Словакия – 0,83% и Турция – 0,94%. А вот Германия, Япония, Франция, Бельгия, Голландия, Финляндия, Швейцария, Израиль и догоняющие их Корея и Китай тратят более 2% от ВВП. В лидерах Корея – 4,15%, Япония – 3,47%, Германия – 2,85%, США – 2,73%.
Чиновники любят подчеркнуть, что на Западе в науку значительно больше, чем у нас, вкладывается частный бизнес. На самом деле, и здесь есть некоторая хитрость. В развитых странах действует целая система налоговых льгот для бизнес-структур, поддерживающих научные исследования. Но ведь деньги, которые сэкономили на налогах коммерсанты, недополучил бюджет, так что вложенные ими в науку средства фактически являются неявным бюджетным финансированием. В конце концов, разве нам важно, кто обеспечивает исследования – госбюджет или частные инвесторы? Возможности наших ученых и их зарубежных коллег несоизмеримы. А шансы нашей страны войти в клуб технологических лидеров практически нулевые.
Есть и еще несколько важных обстоятельств. Во-первых, размер ВВП на 10 тыс. населения в России меньше, чем в развитых странах, значит, меньше и фактическое финансирование науки. Во-вторых, наши конкуренты не переживали развала науки, аналогичного случившемуся в России в конце 1990-х – начале 2000-х гг. Нам приходится догонять страны со сложившейся структурой экономики и развитой наукой, поэтому совершенно очевидно, что мы должны вкладывать в исследования больше средств, чем они.
Применяя такой запрещенный прием, как расчеты расходов на науку по ППС, «аналитики» искажают и показатели, связанные с финансированием, приходящимся на одного ученого. Сравним эти данные для России и развитых стран. По информации Росстата, на одного ученого в России в 2015 г. приходилось 99,9 тыс. «паритетных» долларов. Это существенно меньше, чем во всех развитых странах (где в среднем больше 200 тыс.). Разница не катастрофична, но при переходе к реальным долларам получается примерно 36 тысяч на российского ученого в год. Сравнивая эту цифру с 200 тысячами у коллег за рубежом, понимаем, что разрыв, огромен. Финансирование в пересчете на одного ученого – это не только зарплата научного сотрудника, но и приведенные к числу ученых расходы по оплате труда вспомогательного персонала, обеспечению исследований приборами, материалами, содержанию научной инфраструктуры. Совершенно очевидно, что ни одна команда в развитых странах, где только средняя зарплата ученого составляет около 3000 долларов в месяц, в наших условиях работать не сможет.
Часто звучит и такое утверждение: в России слишком много ученых. Чтобы избежать субъективизма, просто проведем сравнение по этому показателю с теми странами, которые пытаемся догнать. На 10 тысяч занятых в экономике у нас приходится 66 исследователей. Это меньше, чем в США, Канаде, Корее, Японии, Австралии, Израиле и большинстве стран Европы. Ниже, чем у нас, число ученых по отношению к экономически занятому населению в Польше, Турции, Венгрии.
Начавшийся с 2005 г. рост финансирования науки спас ее от смерти. Наметился определенный прогресс. К сожалению, в 2011 г. он прекратился. По данным Росстата, финансирование гражданской науки в России в ценах 2000 г. после 2011-го практически не менялось, а с 2015-го начало падать. Сегодняшнее состояние можно охарактеризовать как стабильную стагнацию.
Ситуация в фундаментальной науке. Россия тратит на фундаментальную науку примерно 0,15% ВВП. Во всех развитых странах эти расходы составляют 0,35% ВВП и выше, т.е. развитые страны вкладывают вдвое больше России.
В расчете на 100 ученых подведомственные ФАНО институты опубликовали в 2014 году в среднем 37 статей. Это не так много. Но необходимо учитывать, что часть научных организаций (в основном относившихся к РАМН и РАСХН) никогда не была ориентирована на публикации статей в ведущих мировых журналах, а гуманитарии всегда делали акцент на написании монографий. В серьезных институтах РАН, работающих в сфере естественных наук, публикационная активность более чем вдвое выше средней.
Подведем итог. Очень многие проблемы российской науки связаны с ее хроническим недофинансированием. Как показывает мировой опыт, без существенного увеличения средств на науку, как минимум до 2% ВВП, России не удастся догнать развитые страны. Судя по нынешнему положению дел и намечающимся тенденциям, у нашей страны мало шансов войти в круг технологических лидеров. Несмотря на улучшение ситуации в период с 2005 по 2011 год, по уровню обеспечения работы одного исследователя Россия до сих пор серьезно уступает зарубежным конкурентам.
* Наиболее полные и достоверные данные сейчас есть по 2014 и 2015 годам. Поскольку финансирование науки в последнее время падает, опираясь на цифры по этим годам, можно нарисовать картину, которая будет близка к реальности и даже несколько ее приукрасит (цифры взяты из законов о федеральном бюджете РФ за разные годы, информации Росстата и публикаций Института проблем развития науки РАН).
Петренко Игорь Николаевич
Для получения контактных данных
(email, телефон и адрес),
зарегистрируйтесь