История русской кухни
Ресторанное дело это искусство, где повара создают шедевры как живописцы и скульпторы, а метрдотели и официанты так упоительно могут рассказать об этих шедеврах, как писатели и поэты с мировыми именами. Ресторан – это праздник для души и желудка, это радость встречи с друзьями, это блеск, музыка, красота и любовь, ведь “где-то здесь начинается рай”.
За ресторанным столом люди всегда собирались не только ради желания вкусно и сытно поесть – их объединяли радость общения, стремление поделиться своими планами, а для многих писателей и художников ресторан или кафе стали приютом вдохновения, где рождались шедевры мирового масштаба.
Традиции российских рестораторов, историю русской кухни можно изучать по прекрасным картинам и наших великих художников, а по картине Кустодиева “Московский трактир” можно создать интерьер какого-нибудь ресторанчика.
Если перечитать русскую литературу, начиная от “Повести временных лет” и заканчивая Владимиром Гиляровским, русскую кухню по праву можно поставить на первое место в мире. О многих знаменательных датах из истории нашего Отечества мы узнаем из описания того или иного пира.
Самое раннее упоминание о Москве связано с пиром, устроенным князем Юрием Долгоруким в честь князя Святослава Олеговича и его дружины.
По обилию яств и “питий” пиршества наших предков не уступали знаменитым древнеримским празднествам. Изощренная фантазия кулинаров не знала предела. Вот описание пира, устроенного Иваном Грозным для своей братии из 700 опричников в романе Алексея Толстого “Князь Серебрянный”: “Множество слуг в бархатных кафтанах фиалкового цвета, с золотым шитьем стали перед государем, поклонились ему в пояс и по два в ряд отправились за кушаньем. Вскоре они возвратились, неся сотни две жареных лебедей на золотых блюдах. Этим начался обед.
Когда съели лебедей, слуги вышли попарно из палаты и возвратились с тремя сотнями жареных павлинов, которых распущенные хвосты качались над каждым блюдом в виде опахала. За павлинами следовали кулебяки, курники, пироги с мясом и сыром, блины всевозможных родов, кривые пирожки и оладьи.
Обед продолжался. На столы поставили сперва разные студени; потом журавлей с пряным зельем, рассольных петухов с имбирем, бескостных куриц и уток с огурцами. Потом принесли разные похлебки и трех родов уху: курячью белую, курячью черную и курячью шафранную. За ухою подали рябчиков со сливами, гусей с пшеном и тетерок с шафраном.
Отличились в этот день царские повара. Никогда так не удавались им лимонные кальи, верченые почки и караси с бараниной: Хороши и вкусны были также зайцы в лапше, и гости, как уже ни нагрузились, но не пропустили ни перепелов с чесночною подливкой, ни жаворонков с луком и шафраном:”
Здесь уместно вспомнить слова приятеля Пушкина Шереметьева по возвращении его из Парижа: “Худо, брат, жить в Париже: есть нечего, черного хлеба не допросишься”.
Безграничны фантазии, изобретательность и трудолюбие нашего народа, если бы не черная дыра, диаметром в семьдесят лет, образовавшаяся и в ресторанном деле тоже, быть бы нам законодателями не только ресторанной моды, хотя, мне кажется, гастрономической столицей мира уже можно назвать Москву, а не Париж.
Тургенев, Толстой, Чехов, Бунин, Булгаков ( помните профессора Преображенского в “Собачьем сердце”: – ” к водочке нужно апеллировать горячей закуской:”), да пожалуй, не найдется ни одного писателя в русской классической литературе, где бы не было хоть строчки о застольях, напитках, еде, ресторанах, трактирах.
И, конечно же, последний певец московских ресторанов и всей московской жизни Владимир Гиляровский. Никто так хорошо не знал город, как он. Он любил Москву реальную, простую и хлебосольную: “Уют пахучего трактира:”
Русская иммиграция сохранила обычаи и традиции нашего народа в изгнании лучше, чем мы здесь в России, и традиции национальной кухни в том числе. Во многих произведениях французских, английских, американских авторов упоминаются русские рестораны, с их шиком, роскошью, особым духом удали, бесшабашности и щедрости, вкусной замысловатой и в то же время простой едой, едой, свойственной только русской кухне.
Не только герои произведений наслаждаются блинами и икрой, но и знаменитые актеры и актрисы. Вот что пишет в своих воспоминаниях Бриджит Бардо: “: ужинать мы шли в “Монсеньор”, русский ресторан, из самых шикарных в Париже!
В “Монсеньоре” я поразилась старой русской роскоши. Шампанское в драгоценных кубках, икра, лососина, блины, литые серебрянные канделябры, золотые приборы, рыдающие скрипки:”. А вот что пишет Шон Коннери: “Мы покидали ресторан (“Распутин”) пьяные от шампанского, от русской музыки, от обильной вкусной еды:”
Многим известно, что в Нью-Йорке в рестораны “Распутин” и “Жар-птица” места нужно бронировать за шесть месяцев, настолько они популярны.
Мы надеемся, господа, вы согласитесь с нами, что “Ностальгия” занимается красивым, перспективным и нужным делом, ведь еда – это величайшее наслаждение, а сам ресторан это яркое отражение национальной культуры.
“Ностальгия” неустанно развивается, стремится к лучшему, приумножая традиции русского гостеприимства.
В 2000 году наш ресторан стал лауреатом национальной премии “Золотой журавль” наряду с лучшими ресторанами Москвы и Санкт-Петербурга. Естественно, что столь почетное звание нас очень обязывает и подстегивает к дальнейшему развитию и устранению ошибок. Ведь, в конце концов, самые главные ценители нашей кухни и обслуживания – это вы, дорогие посетители ресторана, и ваше мнение для нас бесконечно дорого.
Тем, кто давно у нас не был, спешим сообщить, что в нашем меню появилось множество новых вкусных блюд и напитков, которые, надеемся, понравятся даже самому взыскательному гурману.
Издательство Журнала
Для получения контактных данных
(email, телефон и адрес),
зарегистрируйтесь