Неразгаданный Газданов: между реальностью и мечтой
Гайто Газданов – писатель, который принадлежит одновременно и отечественной, и зарубежной культуре. Русские критики сравнивали его с Владимиром Набоковым, французские – с Марселем Прустом и Альбером Камю. Попав с первой волной эмиграции в Париж, Газданов все свои сочинения написал на чужбине, но именно слияние русской и западной традиций придает им неповторимое обаяние.
Гайто Газданов как писатель-эмигрант долгое время не был известен читателю на родине. При жизни писателя его произведения даже не были выпущены отдельными книгами: большинство печаталось в периодических изданиях. В России его произведения стали издаваться только в 90-е годы XX века. С самого начала возвращения творчества Газданова на родину и читатели, и исследователи в один голос заговорили о загадке, о тайне этого писателя, называя его «неразгаданный Газданов».
Личность Газданова можно назвать уникальной, поликультурной, в этом одна из основных его особенностей. С самого рождения Газданов оказался между двух культур, между двух традиций: осетинской (шире – кавказской) и русской. А всё потому, что родился в 1903 году (23 ноября) в Санкт-Петербурге в семье обрусевших осетин.
Семья была образованная, обеспеченная, языком общения между родителями и детьми был русский. Интересно, что сам Газданов уже не знал осетинского языка и даже не мог поговорить, пообщаться со своей родной бабушкой, поскольку та не говорила по-русски. Невзирая на то, что Гайто стал представителем первого поколения в этой семье, для которого русский язык стал основным и родным, он сумел создать великолепные образцы русского художественного слова. Но осетинские корни Газданова тоже оказали влияние на формирование его личности, в его творчестве мы находим и кавказские мотивы: есть гипотеза, что особая певучесть и музыкальность слога Газданова были унаследованы им из осетинского языка, который остался в его «генетической памяти».
Позднее, когда Газданов оказался в эмиграции, он попал под влияние ещё одной культуры – французской, и это влияние было очень мощным и более значительным. В 1919 году юный Газданов вступает в Добровольческую армию Врангеля, и после этого он уже никогда не вернётся в родной дом. С армией он отступает в Крым, затем в Константинополь, потом была Болгария, русская гимназия в городе Шумен, которую он окончил, и уже после этого будущий писатель оказался в Париже.
В 1923 году юный Газданов приезжает в Париж – город, который стал для него городом судьбы. Именно здесь, в Париже, в 1929 году он опубликует свой первый роман. Он называется «Вечер у Клэр». Газданов тут же получает литературное признание и литературную известность. О нём заговорили как о первом русском писателе в эмиграции, написавшем о французах, имея в виду то, что автор вынес в заголовок романа французское женское имя. Действительно, это стало своеобразным маркером русско-французского культурного диалога в его творчестве, который укрепился и остался до конца, до последнего его романа. Один из критиков так говорил о писателе: «Впечатление странное производил: иностранец, хорошо пишущий на русском языке». Действительно, он прекрасно владел обоими языками: и французским, и русским. Он преподавал оба эти языка, и ему нередко удавалось выдавать себя за француза.
Если говорить о судьбе литератора, то это типичная судьба эмигранта, исполненная драматизма. Дело в том, что в ситуации изгнания Газданов оказался между реальностью и мечтой. К примеру, в начале эмиграции он очень хотел вернуться в Россию, писал письма Горькому с просьбой о помощи. Но, к сожалению, этому не суждено было сбыться, поскольку Горький умер в 1936 году. И всю оставшуюся жизнь, а это почти полвека, Газданов провёл во Франции. Он мечтал всё свободное время посвящать литературному творчеству, но, чтобы заработать на жизнь, ему приходилось долгие годы работать ночным парижским таксистом. Есть разные мнения о том, сколько же лет Газданов провёл в этой профессии, наиболее убедительной кажется цифра 24 года, просто в последние годы он работал таксистом нерегулярно, поскольку появлялись доходы от литературных заработков. Однако же вдумайтесь: почти четверть века за рулем парижского такси находился русский писатель.
Но самое главное – Газданов мечтал на притяжении всей жизни в каждом человеке найти высокую нравственность, высокое стремление к духовному возрождению, что отразилось и в его романах. Но по большей части он сталкивался с противоположным, как он выражался, «с духовным и умственным обнищанием». В основном ему приходилось общаться с представителями парижского дна в силу работы ночным таксистом. Или, как он сам выражался, с худшей половиной русской эмиграции – с офранцузившимися русскими.
Естественно, что условия эмиграции, положение эмигрантов формировали и творческое сознание писателя. Дело в том, что Газданов принадлежал к поколению младоэмигрантов, которые оказались в эмиграции в очень непростых условиях, ещё более непростых, чем старшее поколение писателей, таких, например, как Бунин, Шмелёв или Зайцев. Младоэмигранты покидали Россию в очень юном возрасте. Газданову было всего 16 лет, когда он уехал из родного дома навсегда. И поэтому как личности, как писатели эти люди формировались уже за границей. Без родной страны, без родной культуры, без читателей, без всего. Сам Газданов вот что писал о таком положении в одной из своих статей: «…Мы живём – не русские и не иностранцы – в безвоздушном пространстве, без среды, без читателей, вообще без ничего – в этой хрупкой Европе, – с непрекращающимся чувством того, что завтра все опять «пойдёт к чёрту».
Подобное существование не могло предложить писателям-младоэмигрантам стабильных ценностных ориентиров. У них не было богатого российского прошлого за спиной и уж тем более у них не было уверенности в завтрашнем дне в чужой стране. Они ощущали абсолютную безнадёжность реальности, абсолютную безысходность такой действительности.
Как следствие, возникает целое поколение писателей-«интровертов», которые обратили свой взор не на объективную реальность, существующую вокруг, а на мир своей души, обратили свой взгляд внутрь себя, создавая в произведениях особый ирреальный мир. Таким был и Гайто Газданов. Он так писал о подобной установке: «Истинное искусство должно выйти за пределы обыденности, проникнуть в сферу человеческой души, в сферу сознания, отразить мир сквозь призму ирреального, мистического». В результате в романах Газданова мы наблюдаем очевидное противостояние безнадёжного, неубедительного действительного мира и ирреального мира души героя, его внутренней вселенной.
Такое противопоставление проявилось в романах в особом типе главного героя, героя-мечтателя. Именно мечтателем называет Клэр Николая Соседова, мечтателем называют Володю Рогачёва в «Истории одного путешествия» его брат Николай и другие герои. Так же герой-рассказчик «Ночных дорог» называет и лучшую часть русской эмиграции, представители которой уходили внутрь себя, закрываясь от действительности, поскольку она их не устраивала и была им не нужна. Герой полностью погружён в самого себя, внутрь своей души, и главное действие разворачивается именно там, не в реальности, а в ирреальности. И вот такую внутреннюю духовную жизнь сам Газданов назвал движениями души. Его герои подтверждают данную мысль, провозглашая, что только ради этого и стоит жить.
Например, Николай Соседов в романе «Вечер у Клэр» говорит о своей жизни как о бесконечной последовательности мыслей, воспоминаний и ощущений. Володя Рогачёв из «Истории одного путешествия» называет свою жизнь душевным, духовным странствием, странствием души с целью понять ещё одну, как он говорит, последнюю вещь, т.е. постичь конечный смысл существования.
В таком же ключе создаются и образы главных героев в других романах Газданова, таких, например, как «Призрак Александра Вольфа», «Полёт» или «Возвращение Будды». Важно, что герою-мечтателю в романах Газданова всегда противопоставлена обыденность, а именно – прагматичные земные люди.
Такое столкновение героя-мечтателя и действительности Газданов создаёт для того, чтобы показать, насколько реальность, объективная данность не принимает его героев, насколько они не встраиваются в обычную модель мира.
Кроме героя-мечтателя ещё одним ярким и главным выражением ирреального сознания автора становится реализация в текстах фантастического Парижа. Это очень значимый для Газданова образ, существующий во всех его романах. У Газданова мы не встречаем Париж реальный, объективный, открыточный, который мы знаем по туристическим буклетам. Ни в одном из девяти романов у писателя ни разу не упоминается Эйфелева башня. Это показалось бы очень странным, если бы мы говорили о ком-то другом, а не о Газданове с его ирреальным восприятием мира. Дело в том, что вот такому обычному, обыденному Парижу автор противопоставляет Париж, существующий внутри сознания героя. На страницах романа мы встречаемся уже с Парижем, преображённым сознанием персонажей.
Фантастический Париж Газданова складывается из многих элементов, например из времени суток. В подавляющем большинстве случаев это ночной и сумеречный Париж, подчеркивающий неверность, неправдоподобность существования героев, усиливающий ощущение бесформенной тревоги и предчувствия. В Париже Газданова мы не встречаем традиционных маяков парижской архитектуры, вместо этого – улицы, улицы, улицы, бесконечные парижские улицы. Целый лабиринт, как выражается автор, «безнадёжное сплетение улиц». Ситуация, когда одинокий герой блуждает, гуляет по этим местам, является очень типичной и, пожалуй, любимой сюжетной ситуацией Газданова. Вот такое безнадёжное сплетение городского лабиринта ещё раз подчеркивает одиночество и ненужность героя-мечтателя объективной парижской действительности.
Запахи также играют важную роль в создании картины Парижа. Где-то город пахнет кошками, как, например, на улицах Монмартра, где-то слышен запах сладковатого жасмина, где-то стоит невыносимый, столетиями не изгоняемый запах гнили, где-то – запах осени или бензина. Иными словами, Париж Газданова не был бы так ощутим для читателя, если бы в нём не звучала эта внутренняя музыка жизни.
Постепенно Газданов, если так можно сказать, вжился в Париж, сроднился с ним, и ситуация «русский эмигрант в Париже» исчезла из его романов, как из и его жизни.
С 30-х годов и до конца своих дней Газданов был активным участником масонской ложи, общался с её членами, выступал с докладами, дослужился до высокого чина тайного Мастера. В архивах сохранились тексты его выступлений, письма к братьям-масонам. Считается, что Газданова привлекло в этой организации наличие модели идеального общества, где все люди высокообразованны и где все друг другу помогают.
В годы войны Газданов оставался в оккупированном Париже. В своей квартире с помощью жены он укрывал евреев, помогал им. Так, он помог М. Слониму перебраться на неоккупированную часть Франции. С 1942 года принимал участие в движении Сопротивления, вступил в партизанскую бригаду, созданную советскими пленными. Работал в подпольном журнале, издавал информационные бюллетени. Его жена работала как связная между парижской группой «Русский патриот» и беглыми советскими военнопленными. В 1947 году Газданов с женой получили французское гражданство.
С 1953 года и до конца жизни Газданов работал журналистом и редактором на радио «Свобода», где под псевдонимом Георгий Черкасов вёл передачи, посвящённые русской литературе.
Несмотря на известность и всеобщее признание, работу таксиста Газданов смог оставить лишь после того, как вышел в печать его роман «Призрак Александра Вольфа». Сразу после выхода был переведён на основные европейские языки.
В 1970 году писателю поставили страшный диагноз – рак лёгких. Газданов стойко переносил болезнь, даже близкие люди не знали, как тяжело ему было. Посторонние же и вовсе не подозревали, что он смертельно болен. Он мечтал умереть в Париже, в городе, который к тому моменту стал для него домом. Но так случилось, что скончался Газданов накануне 68-летия 5 декабря 1971 года в Мюнхене, где жил по долгу службы, работая на радио «Свобода», в городе, который ему очень не нравился. Из Мюнхена он писал своим друзьям, что завидует им, поскольку они имеют возможность жить в Париже.
Самое главное, за что мы должны быть благодарны Газданову, – это то, что он в условиях эмиграции сохранил русскую речь и русскую культуру до конца, до последних своих дней. Его национальным маркером до конца оставался русский язык. Он стал парижанином, почти французом в конце жизни, но все свои произведения он написал на русском языке. И в этом его неоценимое значение для русской культуры.
Подготовила Эльвира Вопилова, (по материалам лекции Доброскокиной Натальи Васильевны, д.ф.н.)
Петренко Игорь Николаевич
Для получения контактных данных
(email, телефон и адрес),
зарегистрируйтесь