Свободный порт

Никогда такого не было, и вдруг опять…
В. Черномырдин

Пошел второй год после принятия закона о ТОРах, скоро отметим годовщину закона «О свободном порте Владивосток». За это время произошло и много, и мало. Много было слов и мечтаний, мало реального в реализации задуманного. Восточный экономический форум, заявленные суммы ожидаемых инвестиций, ежегодное послание президента, в котором как минимум пять раз упоминается Владивосток, встреча в Давосе, где номером один в российской презентации был Дальний Восток с его преференциями, опросы ВЦИОМ, по итогам которых чуть ли не все российское население готово рвануть на восток за гектаром земли, и много еще подобного.

А с другой стороны, статистика фиксирует падение объемов инвестиций на Дальнем Востоке, недоумение китайских партнеров по поводу приглашений на достройку не завершенных к саммиту АТЭС гостиниц, банкротство компаний, строивших мосты, судебные разбирательства с бывшими подрядчиками, замороженные объекты, падение темпов экономического развития, сокращение объемов федеральных вливаний, непрекращающийся отток населения.

Но поручение Президента – это святое, и оно должно быть выполнено без ссылок на трудности. Потому разработчики, вдохновленные быстрым принятием закона о ТОРах, скопировали его, назвав теперь законом «О свободном порте Владивосток». Распространили его действие сразу на 15 территорий. Аппетит приходит во время еды, режим свободного порта захотелось распространить на весь Дальний Восток.

Закон приняли летом, до конца года хотели успеть принять еще много нормативных актов, согласовать всякие «низзя». Но время летит быстро, сроки перенесли на октябрь следующего года, а там, глядишь, и еще на один год перенесут… Инвесторы, может, и хотели прийти, но понять не могут наших замыслов, правил, которые скорректируют еще не раз, неопределенность становится все более неопределенной. Поэтому кто-то с азиатской вежливостью, кто-то просто отвернувшись не торопится очертя голову бросаться в наш эскизный проект.

Поэтому, может, стоит для начала определиться на одной территории, отработать закон, внести поправки, протестировать другие площадки, а потом уже переносить действие закона на них?

Понять и полпреда, и министра можно: люди подневольные, поручение Президента расшибись, но выполни. А курс на восток, когда на запад не получилось, можно и нужно было получать по меньшей мере двадцать лет назад. Это могло стать исторической миссией современной России: заменили государственную символику на двуглавого орла, вот и подсказка – на восток смотреть так же зорко, как на запад.

Но об этом задумались, когда там горшки вдребезги, а восток стал приоритетом на ХХI век. Новая команда министерства прошла испытание на прочность, ликвидируя катастрофическое наводнение, но выбор стратегии – это не то же самое. Взяли то, что на поверхности: территория большая, природных ресурсов немеряно, людей нет, рынок никакой, возить в европейскую часть страны тарифы не позволяют, значит – экспорт сырья в азиатские страны. И неважно, что здесь рынки давно определены, альянсы сформировались, а нас здесь особенно не ждут, ну если только подешевле.

За счет чего повысить конкурентоспособность? Идея преференций в ТОРах и свободном порту. У соседей же получилось. А дальше как у старика Хоттабыча: телефонная будка с мраморным телефоном. Выглядит дорого, а позвонить не получается. Или, как говорил В. Черномырдин, «никогда такого не было, и вдруг опять…».

Но есть по меньшей мере два принципиальных обстоятельства. Во-первых, наличие в китайских зонах точных целевых установок: в данной зоне должен быть завод по производству конкретного вида продукции (обувь, автомобиль, электронное оборудование и т.д.), конкурентоспособной на внешнем рынке. А во-вторых, наличие избытка неиссякаемой и дешевой рабочей силы. У нас ни того, ни другого нет, а без этого льготы в законах просто не сработают.

Экспорт сырья вряд ли для нас хорошая установка, хотя в самой экспортной специализации на сырьевых ресурсах ничего плохого нет. Если наши потребности минимальны, а конъюнктура позволяет иметь не только хлеб с маслом. Но мы хотим больше, глобализация, однако… А посему мизерная добавленная стоимость на экспортную продукцию не покрывает ввозимые импортные продукты из нашего же сырья с добавленной стоимостью на порядки выше.

Идея авторов опережающего развития проста: заходи всякий, кто несет инвестиции на 50 млн USD, но быстро (явно погорячились) снизили планку до 5 млн. Даже в этом видна поспешность подхода к решению задачи. Ну хорошо, пришел инвестор, развернулся на все пять миллионов, решил свою задачу, а мы-то зачем его сюда звали, хотели доказать, что у нас условия лучше, чем в Сингапуре? Какую задачу мы решаем, обещая преференции?

У нас есть своя цель, задачи, собственная стратегия?

Государство просто обязано сформулировать долгосрочную цель, задачи, определиться с ресурсами, ожидаемым результатом, с чем мы выходим на рынки АТР, что из того, что мы делаем, является предметом интеграции с китайцами, корейцами, японцами?

Или нам достаточно суеты, движения, которое продолжается с момента начала перестройки уже более тридцати лет?! Второе поколение вступает в активную фазу, а мы все еще бегаем по кругу без каких-либо видимых признаков выхода на успех. И во всем том, что происходит теперь вокруг этих законов, больше слышится «халва-халва», проекты написаны, прошли обсуждения, приняты к исполнению, отложены еще на год-полтора, заманиваем инвесторов, пытаемся их убедить, что лучше ничего не бывает, а они кивают, улыбаются и дожидаются…

Азиатско-Тихоокеанский регион – это новый планетарный экономический центр мира. Здесь концентрируется самое большое население, наиболее динамичное производство, сюда стремятся финансовые ресурсы, да, пожалуй, и природно-ресурсный и энергетический потенциал здесь наиболее мощный. Кроме всего прочего, и российская азиатская часть по территории, природным ресурсам, выходу в Мировой океан превосходит европейскую территорию. Населения здесь, конечно, мало и в абсолютной численности, и относительно занимаемой территории.

К большому сожалению, особенно после 1991, года Россия и в политическом, и в экономическом, и в социальном планах мало (мягко сказано) уделяла внимания восточному вектору развития страны. Весь интерес ограничивался Западной Сибирью и возможностью нещадно эксплуатировать углеводороды.

Случайно или на уровне интуитивных решений центральные власти в отношении Дальнего Востока делали немало. Строительство космодрома в Амурской области, новый мост через Амур в Хабаровске, беспрецедентное решение о проведении саммита АТЭС во Владивостоке. Создано региональное министерство, полномочный представитель президента РФ стал вице-премьером. Эти решения позволили довести идеи до уровня законов: о территориях опережающего развития, о свободном порте, теперь о гектаре земли для населения.

Все бы хорошо, только бы понять, на какие целевые установки ориентированы эти решения. Пока в приоритете экспорт сырьевых ресурсов, что новацией не является: и до этого отсюда везли рыбу, лес, металлолом.

На саммите АТЭС, на Восточном экономическом форуме, на других международных встречах первые лица российского государства позиционировали себя в качестве потенциальных лидеров новых альянсов в этом регионе. Понятно: кто определяет правила игры, тот может рассчитывать на сверхприбыль. Не найдя в каких сферах мы могли бы заявиться лидерами, ограничились относительно нейтральными проблемами, как то: транспорт и логистика, экология, региональное взаимодействие. Но в какой из этих сфер мы могли бы продемонстрировать достижения, о чем не знали бы участники саммита?

Собственно, и к Восточному форуму через три года так и не появилось новых идей: заманивали инвесторов льготными режимами (то, чего пока нет нигде в России, но давно применяется в других странах) и масштабами инвестиций. Заявили об ускоренном развитии территории, обещая льготы, тем не менее инвестору важно знать, что вы здесь хотите, какую для себя решаете задачу? Не получив ответа, из вежливости, конечно, можно подписать меморандум (миллиард – пожалуйста, триллион – нет вопросов!), но не закончится ли этим? Никто не бросился достраивать «Хайятты», не поторопился открыть офис, не говоря уже о вложении капитала.

Представляется, что льготы не от щедрот, а потому что в наших планах – ускоренно поднять две-три отрасли, которые станут стимулом для развития десятков и сотен других видов деятельности уже без всякого стимулирования. А выбор этого ограниченного числа отраслей является не результатом субъективных предпочтений, но объективным предыдущим опытом, нынешней деятельностью, пониманием неизбежного спроса на внешнем рынке свидетельствует о нашем лидерстве. Таких отраслей не так много, и с каждым днем мы и в них теряем свое превосходство. И пока мы будем создавать особые условия для автосборочного производства, сельского хозяйства или логистических центров, что само по себе не так уж плохо (повышает ли это только наши конкурентные позиции на рынках АТР?), не упустить бы главное.

Если кто-то назовет другие приоритеты, можно обсуждать, но пока вырисовываются таких три вида деятельности, в которых пока еще наши позиции достаточно сильны: космос, океан и культура.

Строящийся космодром в Амурской области требует создания в регионе условий для развития различных областей: начиная от современной металлургии, машиностроения, электроники и завершая обучением кадров для этих видов деятельности.

Океан – это прежде всего судостроение, судоремонт, строительство морских платформ, освоение шельфа, Северного морского пути, морская энергетика и многое другое. Создание Объединенной судостроительной корпорации – вот, собственно, та организационная и управленческая структура, которая нуждается в государственной поддержке.

Культура в самом широком смысле слова – это то, что может стать тем региональным магнитом, который будет способствовать не только углублению интеграционных связей на внешних рынках, но и в значительной степени решать проблемы освоения бескрайних просторов Дальнего Востока.

Такие ориентиры и зеленый свет для их развития становятся вполне определенными для понимания не только инвесторов, которых мы ждем откуда-то, но и главным образом своего населения, населения России, Дальнего Востока, каждого отдельного субъекта федерации и муниципалитета. Не менее понятно должно стать и пограничникам, и таможенникам, и налоговикам, и правоохранительным органам, направлены ли усилия бизнеса на решение задач, обеспечивающих приоритеты. Это, разумеется, не значит, что любые другие виды деятельности не имеют права на существование либо никогда не войдут в число приоритетов. Но если речь идет об ускоренном развитии, становление новых отраслей и производств может занимать 10-15 лет, но уж никак не 70. Это время, в течение которого реально могут быть созданы желаемые кластеры: судостроительный, космический, транспортный, рыбный, лесной. Инвестиции – хорошо, технологии – еще лучше, лучшие специалисты – совсем хорошо, вот тогда было бы понятно и инвестору, да и сами бы определились, на кого распространяются льготы, на кого нет, где и как будут организованы территории опережающего развития.

Еще один кластер, который в экономике Дальнего Востока пока не играет сколько-нибудь заметной роли. Речь идет о туризме, о въездном туризме. Это та сфера деятельности, которая требует огромного числа рабочих рук, которых здесь нет и численность которых с каждым годом сокращается. Туристический бизнес для каждого субъекта федерации Дальнего Востока является первичным импульсом всякого развития. Если отдача в других видах деятельности будет нескорой, то туризм приносит деньги сегодня и сейчас.

Как в этой связи могут быть ограничены какими бы то ни было рамками территории опережающего развития? Разве могут быть ограничены в своем развитии любые виды деятельности, которые обеспечивают формирование этих трех кластеров? Или почему преференции, которые получают космодром, судостроительный завод или гостиничный комплекс, не могут и не должны распространяться на обслуживающие их виды деятельности? С этих позиций сам подход к формированию и территорий опережающего развития, свободному порту следует пересматривать с позиций стратегического видения развития территории.



Добавить комментарий

Войти через соцсети